Артур Крупенин - Ave Caesar! (Дело о римской монете)

В тот вечер кроме довольно приличной еды в заведении обнаружилась персональная выставка некой Варвары Гончаровой, которая талантом, похоже, совсем не уступала своей знаменитой однофамилице, чьи картины уходят с молотка за миллионы долларов.

Марину, прекрасно умевшую отличить хорошую живопись от плохой, впечатлили как минимум три работы из двадцати, что были выставлены в фойе. Еще запомнилась забавная и очень стильная подпись, составленная из первых букв имени и фамилии. Но больше всего ее поразило небольшое полотно с угловатой девочкой, глядящей на море.

Заканчивая вторую пару, Глеб с раздражением услышал за спиной то и дело повторяющиеся смешки. Обернувшись, он заметил, что студенты что-то по очереди рассматривали и передавали друг другу. Интересно, что это?

Прозвенел звонок, и толпа гурьбой кинулась в сторону буфета, чуть не опрокинув преподавателя. Повинуясь инстинкту самосохранения, Глеб прижался к стене и, дождавшись ухода последнего студента, принялся складывать вещи в портфель.

Стольцев уже выходил из аудитории, когда его взгляд упал на валявшийся на полу тетрадный лист с карандашным рисунком. Лицо на портрете показалось ему знакомым. Да и манера автора тоже – Глеб сразу узнал руку, что не так давно изобразила его самого в образе голливудского героя. Он нагнулся, чтобы получше рассмотреть изображение, и расхохотался. Это был мастерски сделанный шарж на Валееву. Собственно, Лариса Васильевна с ее гротескным подбородком и вечно недовольно поджатыми губами-ниточками была ходячей карикатурой на саму себя, и художнику даже не пришлось особо утрировать. Внизу под рисунком было написано известное изречение великого мыслителя, только заканчивалось оно знаком вопроса: «Лицо – зеркало души?»

Глеб еще раз хохотнул и, оставив листок на полу, отправился на перерыв.

В преподавательской он рассказал про карикатуру Буре. Тот, усмехаясь, рассудил:

– Однако эта цитата из Кикеро превращает безобидный шарж в колкую сатиру. – Профессор всегда называл Цицерона не иначе как Кикеро – на древнеримский манер. – А что вы сделали с этим шедевром?

– Оставил там, где нашел. Хотя, думаю, безопаснее всего было бы разорвать его на мелкие кусочки.

– Уничтожить такую ценную вещь? Ни за что! – возмутился профессор. – Я заберу шарж в личную коллекцию. В какой аудитории это было?

– В сто третьей.

– Прекрасно. У меня там как раз следующая пара. Так что, пока не поздно, я, пожалуй, потороплюсь.

Буре подхватил свой потертый портфель и быстрым шагом отправился в аудиторию, однако никакого рисунка, к своему разочарованию, там так и не обнаружил.

После того как Глебу удалось опознать автомобиль, Лучко затребовал в ГИБДД статистику по автотранспортным средствам Москвы. И вот сегодня документ наконец попал к нему на стол. Оказалось, что в столице только за семь месяцев текущего года было зарегистрировано аж двенадцать тысяч сто семьдесят новых автомобилей марки «ниссан». Из них седаны и хетчбэки «примера» составили примерно полтысячи – и это не считая тех, что зарегистрированы в ближнем Подмосковье. А если учесть, что эта броская приборная панель, которую опознал Стольцев, появилась в результате рестайлинга, случившегося еще несколько лет тому назад, общее число владельцев модели было просто астрономическим. Проверить всех хозяев абсолютно нереально.

Одно хорошо – автомобиль весьма приметный. Если разыскать свидетелей, возможно, они сумели бы опознать машину. Опять сплошные «если бы». Снова мимо. Лучко выругался. Негромко, но весьма витиевато.

Лариса Васильевна с окаменевшим лицом сидела в своем рабочем кресле. Двери кабинета были плотно прикрыты. Перед заведующей на столе лежал смятый тетрадный листок с карандашным рисунком.

Ну и кто же это нарисовал подобную мерзость? Еще и надпись сделал, причем от руки. Напрасная неосторожность. Вооружившись лупой, Лариса Васильевна внимательно изучила буквы, потом тетрадную бумагу. Хм, в мелкую клетку. Таких я давненько не видела.

Валеева взглянула на расписание занятий. Выходит, последними в аудитории были первокурсники. Шустрая пошла молодежь. Нет, я обязательно найду эту дрянь и вышибу из университета. «Вышибу!» и «Сгною!» – были фирменными выражениями заведующей, повергавшими в трепет даже видавших виды обладателей ученых степеней. Валеева умела приводить свои угрозы в исполнение. Например, могла провалить защиту блестящей диссертации, перечеркнув перспективы научного роста, или в нужный, заранее точно просчитанный момент заявиться с внезапной проверкой на лекцию, чтобы в пух и прах разнести методику, а заодно и лектора, лишив его либо ожидаемого повышения, либо вожделенной прибавки к зарплате.