Коллектив авторов - Далеко-далёко. Рассказы о детях

Засыпая, Мишка опять увидел бегущую воду, снующих рыбок, и на душе было светло и радостно. Он представлял, как обо всём будет рассказывать своей бабке, вспоминал, как дед Иван назвал его настоящим рыбаком.

Если кто-нибудь когда-нибудь спросил бы Мишку, как он себе представляет бабку и деда, он бы для ответа не нашёл нужных слов, но сердцем чувствовал: бабка – как сладкая горячая булочка, что доставалась ему по воскресеньям, а дед – как толстый, надёжный корявый сук высокого дерева на дворе, на котором он так любил сидеть.

Уснул Мишка счастливым.

Выздоровела и вернулась из больницы Мишкина бабка и забрала его домой. Нет, не зря дед Иван назвал Мишку настоящим рыбаком: он действительно так пристрастился к рыбалке и так горячо умолял и упрашивал свою бабку, что она не устояла и иногда всё-таки разрешала ему ездить с дедом Иваном и Парфёнычем. Отправляя с ними Мишку на рыбалку, бабка смущённо просила дедов: Мишку не баловать, а обходиться построже. Мишке же наказывала дедов слушаться, во всём, что попросят, помогать. Ездили на ближнюю рыбалку – на привычное место, где Мишка чудесным образом поймал свою первую рыбку, и на дальнюю, к озеру, ездили на машине Парфёныча. К машине у Мишки было особое отношение, ему она казалась живой, и он с трепетом, украдкой, гладил гладкие её бока, а Парфёныч, который управлял ею, вообще казался Мишке чуть ли не божеством.

Дальнюю рыбалку на небольшом озере, с берегами, поросшими густой ивой, Мишка любил больше: ему за каждым кустом чудились таинственные приключения.

Понемногу он овладел рыбацкими премудростями – умел уже место выбрать, правильно удочки на рогульки поставить и малый пенёк вместо стула приспособить. Мишка любил свои умения продемонстрировать Варьке, которую часто брали с собой. А главное, он учился терпеливо ждать и уже знал, что бывают неудачные рыбалки, и уже умел не отчаиваться, если клёва не было.

Красота утренней и вечерней зорьки, а именно в такое время они рыбачили, не ускользала от его глаз. Мишка любил поделиться впечатлениями чаще с Парфёнычем, уже привыкнув к его обращениям, тогда как дед Иван ограничивался только поддакиваниями. Дома, бабке, Мишка не уставал обстоятельно «на сто раз» рассказывать про рыбалку.

Вечерело. Лёгкий ветерок разогнал надоедливых комаров и донёс привычный запах реки. Мишка и Парфёныч сидели рядом и, любуясь золотой рябью, почему-то молчали. «Ты, это, «милдруг», учись хорошо, старайся, – неожиданно вдруг сказал Парфёныч, – и бабку свою береги, а то, не дай Бог, она сковырнётся (он так и сказал «сковырнётся») – некуда тебе идти, интернат – дело худое. Очень береги!» – изменившимся голосом подытожил Парфёныч. Мишка взглянул на Парфёныча и остолбенел – Парфёныч, такой умный и умелый, беззвучно плакал, губы дрожали, и слёзы текли по щекам, как бывало у Мишки и других ребятишек. Мишка недоумевал: все прошлые рассуждения о бабках и дедах в момент рухнули, и он не знал, что делать, и, как назло, так надолго запропастился ушедший за прикормкой дед Иван. Безмятежно плескалась река, и тягостное безмолвие повисло в воздухе. Из-за куста наконец вышел дед Иван и со словами: «Ну, ну! Все там будем», – похлопал Парфёныча по плечу. «Пойду я», – отозвался Парфёныч и, собрав пожитки, стал подниматься по крутой тропинке на берег. «Пожалуй, пойдём и мы, – позвал дед Иван Мишку, но, увидев его немигающий изумлённый взгляд, объяснил: – Понимаешь, недавно Парфёныч свою бабку потерял». «Где?» – оторопело ляпнул Мишка и сразу же понял, что сказал какую-то глупость. «Умерла она, вот человек и горюет», – объяснил дед Иван. Они собрали всё в рюкзак и стали подниматься по той же тропинке.

Конечно же, не знал Мишка, да и не мог знать, что всю жизнь он в мыслях будет возвращаться к этому случаю, и слёзы горечи от потери близкого человека будут хранить его от разных глупостей и соблазнов.

Сейчас же, шагая по тропинке за дедом Иваном, он дал себе твёрдое обещание, что бабку свою будет беречь, правда, он не знал, как это будет делать. «Ну, наверное, надо слушаться», – размышлял Мишка, еле поспевая за дедом.

На этом история Мишки не заканчивается. Она заслуживает внимания. Продолжение можно прочесть в журнале «Страна Озарение», №№ 58, 60, 61.

Наш двор – уютный, маленький, всего на два дома – был отгорожен яркими заборами – с одной стороны низким, от детского сада. А под прямым углом (отделяла их узенькая дорожка), почти примыкая – от школы. Да и сам двор, располагаясь на последней улице малюсенького города, являлся «оплотом» цивилизации – за домами пылила просёлочная дорога, а за ней, по весне благоухая черёмухой, сиренью, дикой яблоней, по косогору теснились частные огороды с небольшими домами послевоенной постройки: архитектурные «находки» в виде колючей проволоки и транспортёрной ленты с просечками от шайб были привычны глазу. Разноголосое пение петухов, кудахтание кур, мычание коров колоритно подчёркивали, что на частных подворьях занимаются не только огородничеством, но и разводят живность.