Анджей Сапковский - Бестиарий. Создания света, мрака, полумрака и тьмы

Вначале демоны являлись и совращали во сне, и это явно указывало на то, что жертвы были невольными и безвинными, в конце концов, кто может противиться ночному кошмару! Но так продолжалось недолго.

В булле «Summis desiderantes affectibus» (1484) папа Иннокентий VIII выражает беспокойство. «Дошло, – говорит он, – до ушей наших и великой нас печалью наполнило то, что в некоторых провинциях Северной Германии, в епархиях Майнц, Киль, Тревир и Бремен многочисленные особы обоих полов, не бдя о души спасении и отступив от веры католической, предаются разврату с дьяволами, с инкубами и суккубами, после чего при помощи заклинаний и колдовства убивают детей человеческих и скотины, портя плоды земли и виноградников…»

Его святейшество Иннокентий (который, кстати, был крупным гулякой и общепризнанным бабником, имел многочисленных любовниц и солидную кучу детишек) призвал на помощь двух благочестивых братьев-доминиканцев – Генриха Крамера и Якоба Шпренглера. Доминиканцы, из которых один был вором и растратчиком, а второй психопатом, яро взялись за дело. А вскоре «Malleus Maleficarum» (1489) поучал, что «…видывали колдуний, кои лежали посередь полей, либо лесов, обнаженные по самые пупки, а то и выше, а по движениям бедер их и ног, како тож и частей нескромных, без труда сделать вывод было можно, что оные с невидимым для постороннего глаза дьяволом-инкубусом копулировали; бывало даже, что по окончанию оного развращенчества из промежности их черный дым возносился…»

Это даже имело «научное» название: concibitus contra naturam cum creatura spirituali.

От первоначальных мифов и легенд отцы церкви отошли и в еще одной важной материи: от копуляции с суккубами и инкубами, утверждали они, потомства быть не может, поскольку «procreare hominem est actus vivi corporis, sed daemones sumptis corporibus non dant vitam». С этим тезисом активно боролся Мартин Лютер. «Уродливые, деформированные и аномальные новорожденные, – утверждал он, – есть дети сатаны и доказательство того, что мать совокуплялась с дьяволом. Таких детей, – гремел благочестивый августинец, – надлежит уничтожать».

Видать, великий реформатор не во всем был реформируемым.

Жуткое русское создание, живущее в болотах и топях. Принимает внешность старухи, закутавшейся в ряднину, сотканную из мха и водорослей. Однако мало кто из живых видел кикимору, потому что она невероятно скрытна – на болотах в лучшем случае можно услышать ее вой.

Заблудившихся на болотах людей кикимора криком зазывает на трясину, откуда нет возврата. Поверхность трясины, состоящая из спутавшихся мхов, неожиданно раскрывается… и появляется кикимора, чтобы любоваться жуткой агонией медленно погружающегося в топь несчастного.

К более мелким болотным духам, слугам кикиморы, относятся болотницы, хмыри, караконджалы, крыксы и злыдни. Все они враждебны людям и очень опасны.

Отвратное творение, разновидность гнома. Проживает на мельницах. У него нет рта, и чтобы поесть, он засовывает себе пищу в нос, а нос у него воистину огромен (судя по всему, размером примерно с венгерскую салями). Обычно кильмулис помогает мельнику в работе, но если его разозлить, то может вконец отравить жизнь.

Домовой (хохлик) немецких кораблей и судов, известный со времен процветания Ганзы. Его хорошо знают в Польше – на Поморье и в Кашубах. У любого уважающего себя корабля или шхуны есть свой клабатер. Пока клабатер живет на корабле, корабль не разобьется и не утонет. Однако стоит клабатеру, разозлившись, покинуть корабль, так того и гляди нагрянет беда. Поэтому моряки уважают клабатера и прощают ему на борту фокусы и шпасы [37], до которых клабатер весьма охоч. Если моряк, стоящий в темноте на вахте, вдруг получит солидную оплеуху либо крепкий таинственный пинок под зад – знай: это как раз и был клабатер.

Клабатер никогда-преникогда не показывается простым матросам. А вот с капитаном либо штурманом частенько просиживает целыми ночами, треплется и потягивает ром в капитанской каюте.

О клабатере говорят несколько строк матросской старой песенки, повествующей о приключениях немецкого пирата Клауса Штёртебекера из Рюгена, грозы Балтики и Северного моря, пойманного в конце концов Ганзой и обезглавленного на рынке в Гамбурге (ок. 1400).