Дамина Райт - Огненная мансуба

Тем временем Мэриэн вернулась к Эсфи с короной в руках.

– Теперь вы готовы, Ваше Величество, королева Эсферета, – пригладив ей волосы и увенчав их короной, Мэриэн отступила на пару шагов. Эсфи села прямо, сложила руки на груди и призвала своё волшебство…

Вид у стражников был жалкий и помятый. На голове у Гэстеда зрела шишка, один из гафарсийцев недосчитался зубов в схватке с неведомым противником, а ухо другого покраснело и распухло. Эсфи нахмурилась и чуть-чуть приподняла кровать, чтобы та парила в воздухе. Гэстед, тем временем, опустился на колени, а следом за ним и те двое.

– Мы просим прощения, Ваше Величество! Не усмотрели…

– Как это было? – Эсфи прищурила глаза. Шишка на голове Гэстеда, казалось, распухала прямо на глазах.

Он принялся объяснять, запинаясь на каждом слове. Выяснилось, что к вечеру Амарель крикнул, вызывая стражу, и Гэстед явился на зов. Он обнаружил пленника скорчившимся на скамье. «Мне плохо, – простонал Амарель, – выведи меня на свежий воздух!» Помня, что герцогиня Гранмайская велела беречь пленника, Гэстед выполнил его просьбу. Амарель и раньше был бледным и мало ел – кто его знает, чем болел. На всякий случай Гэстед прихватил с собой двоих приятелей из отряда ди Гунья. Остальные сидели и играли в карты.

– Четырьмя Богами клянусь – сами ничего не поняли! Как птица чёрная налетела. Отшвырнула нас всех, пленника схватила… и в небо! – Гэстед показал двумя пальцами правой и двумя пальцами левой руки вверх.

– Птица? – Эсфи заморгала.

– Ну да… как птица… я подумал… что это Чёрный Путник был, – пролепетал Гэстед.

Эсфи переглянулась с Мэриэн. Истории о Чёрном Путнике они обе часто слышали в детстве. Якобы ходил огромный человек в чёрном по Афирилэнд, а когда ему надо было – превращался в птицу и летел. Молва передавала, что он был невероятно силён, и никто не осмеливался встать у него на пути. Однако до Эльдихары человек-птица так и не добрался, и выяснить, правда ли всё это, не удалось.

– А как мы очухались – сразу сюда побежали! – бормотал Гэстед. – Ваше Величество… виноваты… хотите, нас в башню бросьте, только не казните!

Эсфи вздохнула. Она, конечно, и не собиралась никого казнить.

– Идите. Я вас прощаю.

Гэстед и гафарсийцы хотели поцеловать ей руку, но Эсфи поспешно отослала их прочь. Она не любила, когда ей целовали руки, а кроме того, надо было поговорить с Мэриэн. Та молча сидела в кресле у стола, то и дело поправляя фитилёк то одной, то другой свечи.

Когда двери захлопнулись, пламя свечей заколебалось… и погасло. Стало совсем темно и страшно – Эсфи вдруг представила себе Чёрного Путника, заглядывающего к ней в спальню.

– Зажги поскорее! – голос у неё дрогнул.

Свеча осветила невозмутимое лицо Мэриэн, и Эсфи облегчённо выдохнула, безо всякой нужды поправила корону и плавно опустила кровать на пол. Глупости какие. Ну, заглянет сюда Чёрный Путник, так что же – силы Эсфи не хватит, чтобы отправить его… полетать?

– Как ты думаешь, они сказали правду?

– Думаю, да. А тебе что в голову пришло?

– Здесь что-то не так, – одними губами произнесла Эсфи. И ей стало не по себе от такой мысли. А Мэриэн ответила не сразу.

– Ты хочешь допросить Гэстеда и тех двоих… тщательнее? – Она не менее тщательно подбирала слова.

Поняв, что она имела в виду, Эсфи чуть не взорвалась негодованием, но ей помешала пелена, снова возникшая перед глазами. Отвлекла. Эсфи досчитала до десяти и решительно заявила:

– Пыток не будет! При маме не пытали, а значит, и при мне не станут!

– Ты уверена, что не пытали? – Голос Мэриэн звучал как-то слишком спокойно.

Эсфи задохнулась. Она считала мать воплощением доброты и милосердия, и со стороны Мэриэн было низко… возмутительно… сомневаться! А ведь Мэриэн было известно куда больше, мелькнула неприятная мысль, но Эсфи отбросила её. И выпрямилась, вскинув подбородок так высоко, что корона едва не слетела с волос.

– Можно ещё раз допросить. Завтра утром. Но… без пыток. Ты меня понимаешь, Мэриэн? И с каких пор ты такая злая стала?! Словно Кагард!

– О, до Кагарда мне далеко, – отозвалась Мэриэн, но без осуждения или отвращения. – Хотя в чём-то он прав. Как и Тарджинья. Излишняя доброта нас когда-нибудь погубит.

Эсфи раздражённо дёрнула себя за косу и сорвала ленту.

– Хватит. Это всё я и в королевском совете могу услышать. Когда мы говорили с Тарджиньей об Амареле… ты была со мной согласна! Там тебе моя доброта излишней не была!