Анатолий Махавкин - Пасынки Страны

Пожав плечами, я легко взбежал по бордовой ковровой дорожке, похлопывая ладонью по красным поручням из полированного дерева, перехваченным золотыми кольцами. Небольшие светильники, едва выступающие из стен, точно глаза следили за каждым моим шагом, и от этого усиливалось чувство дискомфорта, не покидающее от момента входа во дворец.

Лишь поднявшись на балкон, я сообразил, что звуки тихой музыки, напоминающие игру клавесина, доносятся из приоткрытой двери, а не появляются в моей голове. Кто-то музицировал в том месте, куда я направлялся, но чувства продолжали утверждать: впереди никого нет. Проверим.

Не став трогать металлические створки, словно застывшие в таком положении долгие сотни лет, я проскользнул в зал и остановился на пороге, осматриваясь.

Как таковых, источников света здесь не имелось вовсе, хотя исполинская хрустальная люстра нависала над всем помещением, отражая мириадами подвесок лунное сияние. Да, весь свет поступал из гигантского, от пола до потолка, арочного окна. Вид через стекло открывался практически такой же, как с вершины лестницы, но почему-то казалось, будто его облагородили, точно я видел не окно, а некий написанный кистью шедевр неведомого живописца.

На гладком деревянном полу отсутствовали ковры или какие другие покрывала, способные скрыть тёплое тело паркета. Да и ни единого предмета мебели не обнаружил мой взгляд во всём огромном помещении, по величине не уступающем футбольному полю. Не считать же мебелью огромное седалище, вполне достойное звания трона, которое притаилось в тенях самого дальнего угла. Подробности отсюда не различались, но кажется, на высокой спинке вздыбились те же львы, что и на входе.

Стены украшали исключительно портреты. Так мне показалось, когда один из них приковал мой взгляд. Фоном картины служил весенний сад, весь в цвету, усыпавшем ветви стройных деревьев, над кронами которых луна подмигивала звёздам, выныривая из жемчужно-сияющего облака.

Среди деревьев лунный луч выхватывал обнявшуюся парочку. Мужчина и женщина коснулись лбами, точно художник запечатлел прелюдию к поцелую, но не решился изобразить сам акт. Одежды на героях хоть и могли щеголять лишь чёрным и серебристым, казались едва ли не царским одеянием. Но все эти подробности я отметил мимоходом, сосредоточившись на лицах.

На картине Каролина, ведьма-затворница, влюблённо смотрела в глаза вампира с моей внешностью.

– Знаешь, почему я решила её оставить?

Пришлось приложить определённое усилие, чтобы оторваться от загадочного полотна и перевести взгляд на говорившую. Брюнетка с блестящими волнистыми волосами, ниспадающими до пола, отняла пальцы от клавиш небольшого белого рояля, но продолжила сидеть спиной ко мне. Голос звонкий, приятно грассирующий, но вызывающий непонятное ощущение перекатывающихся льдинок. Наверное, именно так должна говорить Снежная Королева.

– Ну и почему же? – спросил я. делая несколько шагов в сторону неизвестной. В зале оказалась прекрасная акустика и эхо, подхватив стук подошв, вознесло его к самому потолку.

Брюнетка неторопливо поднялась и, поправив волосы, повернулась ко мне, позволив оценить великолепную фигуру, воистину – идеал для женщины: узкая талия, которую, казалось, можно охватить двумя ладонями, длинные стройные ноги, соблазнительно выскальзывающие из разрезов ткани, и пышная грудь, каким-то чудом удерживающаяся в декольте облегающего чёрного платья. Лицо совершенством черт ничуть не уступало телу, поражая как красотой, так и дичайшим равнодушием, словно мне встретился манекен. Этой женщиной можно восхищаться, возможно – желать, но любить – вряд ли.

– Всякий раз, когда меня одолевают мысли о правильности поступков… да, такое случается нечасто: раз в пару десятков лет, но случается, во время приступов меланхолии, – брюнетка подняла руку и указала на картину, – я смотрю на это полотно, вспоминаю, как ОН предпочёл ЕЁ мне, и всё тут же становится на места: ошибки не произошло, и я абсолютно права.

– Во всём? – во время монолога расстояние между нами неуклонно сокращалось, точно некая центробежная сила сносила нас в центр зала, прямо в бледное пятно, оставленное луной, взирающей из окна. – Тебя не выбрали, и поэтому стоило устраивать войну, истребившую целую расу? Тебе предпочли другую, и ты превратилась в тирана для всех обитателей Страны? Из-за каких-то давних амбиций страдают, болеют и умирают дети, женщины, старики?