Александр Бруссуев - Война мертвых

Илейка немедленно рассмеялся, а Макс только головой покрутил – он не понимал этого языка.

Охвен на секунду поджал губы и произнес:

– Покорнейше прошу меня извинить.

После этого немедленно ощупал свои ноги, прошелся взад-вперед, изобразил бег на месте, потом несколько раз присел, отставляя поочередно то правую ногу, то левую, поднимаясь.

– Это он подвижность свою проверяет, – объяснил всем Мортен. – Увечным был до этого времени. Хромым.

– А! – понимающе ответили все и даже Макс, который ничего не понял.

Мортен тоже принялся осматривать себя и охлопывать, словно бы соскучился по себе, любимому. Антикайнен пошел осматривать подвал слева от лестницы, Илейка – справа. Они встретились посередине.

– Ничего, – сказал Тойво.

– Ничего, – сказал Нурманин.

И они вновь пошли по кругу.

Макс в недоумении ухватился за свой полуоторванный погон и подумал: может, пришить его пока время есть? Потом махнул рукой: какое, нахрен, время! У него смешной суд впереди с несмешным приговором. А тут народу в камеру набилось, как сельдей в банку.

– Уважаемые сокамерники! – начал он свою речь. – Не знаю, как вам, но мне существующее положение кажется тревожным.

Сокамерники начали переглядываться: слова русского языка были не вполне знакомы многим. Тойво вздохнул и перевел. Тогда все дружно закивали головами, соглашаясь.

– Ну, говори дальше, – сказал Антикайнен Максу, и тот обрадовался.

– Так вы по-русски говорите! Вот удача-то. А я слышу язык «Калевалы», но ни черта в нем не разбираюсь. Мне друг Ванька сто раз на нем руны читал, – ответил майор.

Народ подошел поближе, прислушиваясь.

Макс неожиданно потерял нить своих размышлений, которые он собирался озвучить, но не растерялся.

– Макс, – представился он и протянул вперед свою ладонь.

Каждый из присутствующих по очереди подошел к нему и пожал руку, назвавшись Тойво Антикайненом, Илейкой Нурманином, Мортеном из Гломмы, Охвеном Аунукселяйненом. Никто не достал ножик и не помышлял начать резать друг дружку.

– Ну, рассказывай, как ты под креслами очутился, – предложил ему Тойво. – Я тебя сразу увидел, едва только из камня вылез. Ты, можно сказать, старожил.

– А я тебя знаю, – ответил Макс. – Или не тебя. Но был такой Тойво Антикайнен красным финном. Правда, с определенного времени нельзя его вспоминать. Закон запрещает.

– Это что за такой закон? – обиделся Тойво. – Это незаконно, когда запрещают людей вспоминать самым законным образом. Откуда ты, Макс?

– Я родом из детства. А детство мое было в Союзе Советских Социалистических Республик. Теперь часть этой страны зовется государством Россия.

– И что же получается – Россию захватили враги?

– Да, – вздохнул Макс. – Именно так дело и обстояло. До определенного момента. Нынешнего момента.

Тойво с недоверием посмотрел на него, но возражать не стал. Неизвестно в какую реальность он из камня вылез. Хорошо, хоть не обратно в Соловецкую.

– Хорош! – вступил в разговор Илейка. – Я лишь через слово понимаю, но понял, что не понял ничего. Говорите для всех.

– Йа, йа, – закивали головами Охвен и Мортен. – Штангенциркуль. Натюрлих.

Макс нисколько не смущался выступать перед общественностью. Он мог говорить даже перед аудиторией. Перед комиссиями у него получалось похуже, потому что приходилось выискивать в своем словарном запасе слова, которые делались понятными членам этих комиссий. Ну, а перед горсткой товарищей, свалившихся в его кампанию, как снег на голову, точнее, повылазивших из обыкновенного камня фундамента – ну, или необыкновенного камня фундамента – вообще, плевое дело.

Едва только он открыл рот, чтобы начать рассказ с «космических кораблей, бороздивших просторы Большого театра» 12, как сверху в запертую дверь раздались удары – вероятно, прикладом какого-то оружия системы Калашникова.

– Эй, чушок! – немедленно за этим раздался грубый прокуренный голос, скорее всего того, кто этим оружием сейчас и пользовался. – Хватит трепаться на разные голоса и нести всякую тарабарщину!

Ну, там еще было сказано много нецензурных выражений и очень много различного рода оскорблений, которые характеризовали Макса совсем не положительно.

– Кто это «чушок»? – понизив голос спросил Тойво.

Илейко, Мортен и Охвен немедленно указали пальцами на не успевшего выступить с речью майора.