В. Л. Йейк - Дитя пророчества. Книга 1. Точка Немо

– С биологией я лет с тринадцати справляюсь сам, но если ты настаиваешь…

Его слова и похабная улыбка остались без видимого внимания. Он досадливо поморщился и последовал за своей поверенной. Деннис остался стоять, прибитый откровением к самому полу. До него не сразу дошло, что тихое урчание, донесшееся с улицы, принадлежало двигателю серебристого электромобиля третьего поколения, и только спустя несколько секунд ему удалось сорваться с места, чтобы приложить палец к сенсорному дверному замку. Раздалось три механических щелчка – дополнительная защита была включена.

– И сколько еще ты будешь впрягаться за него?

Это был первый вопрос, который задал Тони, когда Деннис из главного холла свернул налево, прошел через зал и закрыл за собой дверь просторной гостиной. Шторы были плотно задернуты, кондиционер работал на средней мощности, а центр помещения был свободен – всю мебель они предусмотрительно сдвинули ближе к окну еще прошлым вечером, но неожиданный звонок Норда спутал все планы. У них оставалось не больше двух часов до приезда бригады, присылаемой из дворца каждые три дня для поверхностной уборки и дважды в месяц для генеральной, которая всегда становилась для Денниса тяжелым испытанием. Его рука тянулась к телефону каждые три минуты, чтобы развернуть на экране все изображения с камер видеонаблюдения и проследить за действиями молчаливых, бесшумных и очень шустрых профессионалов.

– Это был последний раз, – он потер горящие от недосыпа глаза и камнем упал на теплый пол.

– Ему почти восемнадцать, – напомнил Тони, – уже поздно пытаться вскрыть его черепную коробку и вложить в нее свой мозг.

– Я и не пытаюсь.

Деннис уперся в друга тяжелым взглядом и дополнил его приподнятой бровью, словно предлагая ему продолжать и посмотреть, во что выльется этот разговор. Тот ожидаемо сдался и положил руки поверх бетонного блока.

– Ты уверен? В прошлый раз это кончилось тем, что пришлось перестилать пол в моей комнате.

Уверенный кивок вместо ответа не до конца развеял его сомнения, но все же он размял шею, похрустел пальцами и вздохнул, собираясь силами. Деннис в очередной раз позволил себе забыть о десяти лет дружбы, чтобы рассмотреть симпатичного двадцатилетнего парня напротив себя: густые и курчавые, но выпрямленные гелем каштановые волосы, унаследованные от матери, глубоко посаженные карие глаза, подаренные отцом, и небольшой шрам над верхней губой от лопнувшей из-за скачка напряжения лампочки. Тони был именно просто симпатичным, но широкие плечи бывшего пловца добавляли ему баллов привлекательности, которые не перекрывали даже дурацкие клетчатые рубашки.

– Начинать?

Деннис кивнул.

Тони поводил ладонями над шероховатой поверхностью блока и, закрыв глаза, прикоснулся к нему. Первые секунды не происходило ровным счетом ничего, стало так тихо, что стук собственных сердец просто оглушал, но затем произошло нечто, что никак не поддавалось объяснению вот уже продолжительное время.

Бетон под руками Тони задымился, зашипел и начал густеть, превращаясь в тягучую и дурно пахнущую жижу.

– Не спеши, – тихо попросил Деннис, – не спеши.

– Я стараюсь.

Длинные смуглые пальцы с россыпью веснушек задрожали, и кисловатый запах, наполнивший помещение, раздражал горло, вызывая желание как можно быстрее его прочистить. Видимость стала практически нулевой, но протяжное чавкающее «бульк» взорвавшегося стройматериала лишило парней необходимости в ней. В гостиной стало еще жарче, душнее и завоняло аммиаком.

– Я же предлагал сделать это на улице.

Тони, закашлявшись, вскочил на ноги и в несколько больших шагов оказался около окна. Дневной ноябрьский воздух ворвался внутрь, а густой белесый дым начал клубами вырываться наружу.

Деннис поморщился, чувствуя сухость во рту и горле. Он не был уверен в успехе, но глубоко в душе все же надеялся на него. В этот раз катастрофа произошла даже на три секунды быстрее, чем в прошлый.

– Расслабься, не просто так я попросил постелить на пол хоть что-нибудь.

В своем возрасте Ленни уже чувствовал себя так, будто оказался на закате жизни. Вот уже два года, половина из которых прошла после наступления полного совершеннолетия, каждое его утро начиналось одинаково. С мыслью: «Проснулся – уже хорошо». Утыкаясь взглядом в серый потолок с местами облупившейся штукатуркой, он несколько минут неподвижно лежал, прислушиваясь к шуму за приоткрытым окном. Там кипела жизнь. Может, не самая счастливая, под грохот захлопывающихся дверей и брошенных проклятий кому-то вслед, но все-таки жизнь. А Ленни просто считал своим достижением, что в копилку прожитых дней добавлялся еще один. Он не был уверен, что именно так себя должен чувствовать человек, которому всего двадцать два. Даже его самочувствие не вписывалось в рамки бурной молодости, которую ему следует проживать.