Владимир Мясоедов - Леди с клыками

За крохотную рюмку вина, выпитую на выпускном вечере в школе, устроил трехчасовую головомойку, лишил карманных денег на два месяца и еще полгода дулся, нехорошо косился и даже обнюхивал в профилактических целях.

– Все нормально… – Попытка приподняться провалилась, потолок спальни нашего особняка (теперь хотя бы понятно, где я) завертелся перед глазами. Руки, ноги, шея, а особенно почему-то пальцы вдруг вспомнили о своем существовании и заныли все разом, а зубы вдруг застучали, едва не прикусив мгновенно язык, который вдруг начал упорно сигнализировать, что его засунули в песок, причем весьма сильно нагретый. – О-о-ой, как-то мне нехорошо-о-о… все ломит… и во рту такая сухость…

У отца, чье лицо все еще висело надо мной, всем своим видом выражая тревогу и заботу, волосы дыбом встали. Не вру. Его густая черная грива, в которой удар сабли увязнет, отчетливо зашевелилась, а от лица, прокопченного солнцем, ветром, жаром горна и пламенем алхимических горелок, отхлынула, как показалось, вся кровь.

– Пей! – В губы мне больно ткнулось горлышко какой-то фляжки. – Пей! Пей, дочка, пей! Ради всего святого, не сплевывай, пей!

Я послушалась. Папа хоть и со странностями, но плохого не посоветует. Любит он дочурку, правда, как-то странно, на свой лад, но в обиду никому не даст. Когда была маленькой и на меня напала собака соседа, какого-то там аристократа из самой столицы, переехавшего в нашу глухомань из-за последствий провалившейся интриги, он забил его насмерть стамеской, невзирая на то что противник пытался отмахиваться шпагой. Что с песиком стало – говорят, вообще страшно взглянуть было, я сама не помню… Потом отца чуть не засудили, но деньги нашей семьи и угроза нанять ассасинов, которые быстро бы повывели всех родственничков того идиота, что пускает боевого гоблинодава гулять без ошейника по улице, помогли. Тьфу, какой ужасный вкус крови на языке, он мне что, половину десен снес, что ли? Лишь глотке на пятом сообразила, что для разбитой губы концентрация что-то чересчур насыщенная. Создавалось полное впечатление, что я, будто полулегендарный вампир, присосалась к чьей-то шее.

– Какого демона?! – Гнев, как обычно, придал мне сил, и потолок мгновенно перестал вертеться, как танцовщица, исполняющая перед мужчинами нескромный танец, а боль в теле ретировалась куда-то далеко-далеко. Фляжка полетела в одну сторону, пятная ковер и простыни темно-красным, почти черным содержимым, а бултыхающаяся во рту жидкость была выплюнута в другую, а отец, хоть его не задело ни первым, ни вторым, буквально отлетел куда-то к дверям и еще в полете наставил на меня чудовищных размеров мушкет. Причем пальцы его на спусковом крючке ощутимо дрожали.

– Ты что делаешь, он же заряжен! – Даже с кровати было видно, что полочка с порохом отнюдь не пуста. И примитивность даже не пулевого механизма, устаревшего на добрую сотню лет и исправно служившего еще деду в его нелегком и опасном деле золотодобытчика, ничуть не помешала бы этому осадному орудию – а по-другому калибр в два кулака, причем полноценных гномьих, назвать и нельзя – разнести мою сильную, но легкую тушку на множество мелких кусочков, которые потом даже с помощью некромантии нельзя будет сложить воедино.

– Клер? – Голос отца дрожал, чего с ним не бывало даже в моменты, когда он, куря трубку, работал с динамитом.

– Да? – Я зачарованно следила за дулом мушкета, куда при некотором старании, возможно, сумела бы пропихнуть и голову. В пять лет у меня это, кстати, получилось, правда, я с тех пор несколько подросла, но, кажется, древнее ружье тоже увеличилось. Сейчас оно казалось мне даже больше, чем новенькая гарнизонная пушка, завезенная в прошлом месяце в нашу глухомань прямиком из Форт-Дланша, кузнечной и оружейной, а также магической и политической столицы государства.

– Твое полное имя, – потребовал отец.

– Пап, ты чего? – попыталась я слезть с кровати и выйти из-под прицела оружия, но его ствол качнулся следом.

– Дочка, я не шучу. – Мой, как видно, окончательно сошедший с ума родитель уперся своими по-гномски широкими плечами в створки двери, которая и десяток-другой ударов тараном спокойно выдержала бы, и почти плача произнес: – Скажи, как тебя зовут, полное имя, Клер, ну пожалуйста, не заставляй меня этого делать, я не хочу-у-у…

Под конец он почти сбился на визг. Истеричный психопат с ружьем – это страшно. Даже если ты его знаешь всю свою жизнь. Гнев, застилавший все вокруг кровавой пеленой, куда-то испарился. Да и не умею я долго злиться, если честно. Всегда, как и в этот раз, быстро вспыхивала и быстро отходила.