Татьяна Устименко: Сказки Круговерти. Право уйти

Он недовольно засопел, но все же поднял бездыханное тело на руки.

– Ты иди, я догоню, – напутствовала его девочка, вскидывая руки и заставляя землю расступиться под телами.

– Земля дала, земля взяла! – отрывисто бросила она, наблюдая, как смыкается дерн над погибшими…

Раскаленное солнце, перевалив через зенит, медленно и лениво ползло к горизонту, сменяя жаркий плавящийся день на не менее жаркий и душный вечер. Но кровожадным лесным комарам было, кажется, наплевать на духоту. Стоило дневному светилу откатиться к горизонту, как чувство голода выгнало маленьких кровопийц на охоту. Завидев бредущих к озеру усталых путников, оголодавшие комары накинулись на вожделенную добычу, за что немедля оказались вознаграждены громкими аплодисментами и ругательствами злого, измотанного Поводыря Смерти.

Когда они вышли на берег тихого лесного озерца, Арьята уже едва переставляла ноги. Спеша убраться с памятной поляны, они так и не набрали воды. А несколько часов блужданий по лесу совсем измотали менестрельку. Шири тоже порядком устал. Его ноша, так и не соизволившая прийти в себя, уже изрядно оттянула Поводырю руки, и мужчина с облегчением бесцеремонно свалил паренька на расстеленный плащ.

– Вода! – жадно просипела Арьята, тыча пальцем в сторону озера. – Кто куда, а я купаться! – с этими словами, быстро стащив рубашку и шорты, девчонка бодрым шагом направилась к озеру. Гитара небрежно валялась на траве.

– Daeni, ты так уверенна в безопасности сих темных вод? – скептически осведомился Шири, поднимая инструмент и прислоняя его к стволу дерева.

– Плевать! – беззаботно откликнулась Смерть. – Русалки скорее предпочтут тебя, а кракену я на один зуб, не станет он размениваться на такую костлявую мелочь. Кстати, тебе бы тоже не помешало освежиться…

– Что за грязные намеки?! – насупился он.

– Это намеки на грязь, милейший… – рассмеявшись, девочка с визгом окунулась в нагревшуюся за день воду.

Пробормотав что-то нелестное по поводу воспитания некоторых малолетних особ, Шири занялся костром. Через несколько минут вернулась Арьята, неся в свернутом листе кувшинки пригоршню воды, которую не замедлила вылить Поводырю за шиворот. От неожиданности тот шарахнулся в сторону и растянулся на траве.

– Daeni, что ты творишь?! – возмущенно закричал он.

– Ага, попался! А ну, марш купаться, нежить! – заливисто хохоча, отозвалась девочка.

– Это кто тут нежить?! – грозно поднялся Поводырь, надвигаясь на Арьяту. Та отскочила и смешно сморщила нос.

– Ну, точно, нежить! Вон и запашок уже характерный исходит!

– Зато комары есть побрезгуют! – откликнулся Шири, с грустью вспоминая далекие средневековые времена, когда мыться разрешалось только по большим праздникам. И гигиенические процедуры не отвлекали людей от более важных проблем.

– Я предпочитаю чистого тебя и комаров, нежели грязного, но без них, – фыркнула Арьята, обходя его с подветренной стороны. – Так что марш в воду, грязнуля!

Недовольно ворча себе под нос, Поводырь принялся нехотя стаскивать безрукавку.

– Шайтан… – со стоном выругался он, заметив с левой стороны груди следы пальцев, слившиеся в замысловатый узор из запекшейся крови.

– Что случилось? – встревожилась девочка.

– Он меня запечатал! Этот паршивец запечатал меня знаком последнего желания! – Шири опустился на траву, горестно обхватив голову руками.

– Кто, кто тебя запечатал? – склонилась над ним Смерть.

– Этот негодник, все никак не решавшийся испустить дух сегодня на поляне! – воскликнул Поводырь. – Он требовал, чтобы я защитил его горе-ученика! Вцепился в меня, словно клещами…

– И ты согласился исполнить последнюю волю, – догадалась Арьята.

– Пришлось… – вздохнул Шири. – Но я и помыслить не мог, что он меня этой волей запечатает!

– Шири, естественно, ведь в тот момент вы оба стояли на Грани… О чем ты думал?! – простонала девчонка, понимая, что хвататься за голову уже поздно.

– Его пальцы жгли, словно раскаленные щипцы, – попытался оправдаться тот, – и думал я только о том, как бы мне вырваться, пока он во мне сквозную дырку не проплавил!

– Бедный… – девочка сочувственно провела рукой по его волосам. – Ну, ничего, что-нибудь придумаем, утро вечера мудренее. Печать последней воли – это плохо, но не смертельно. Иди, купайся…

Шири, поминая незлым тихим словом всех виновников происшедшего, полез в воду. Дно оказалось хорошее, твердое, крупитчатый ил тонкими струйками просачивался сквозь пальцы. Тихое озеро настраивало на умиротворяющий лад. Зайдя по пояс, он бесшумно нырнул, вынырнув уже на изрядном расстоянии от поросшего осокой берега. Мокрая, отяжелевшая коса так и норовила попасть под руку, мешая плыть. Изловчившись, Поводырь стянул ремешок и распустил волосы, тут же расплывшиеся за плечами белесым прядевом. Отращиваемые сначала исключительно во исполнение обета, со временем они превратились в личную гордость Поводыря и предмет зависти его верной ведомой. Обет сейчас, с высоты прожитых столетий, казался ему совершенно дурацким, и единственным плюсом его исполнения так и осталась отпущенная за эти годы грива. Сначала ее было негоже обрезать, а после свершения задуманного стало жалко. Так постепенно она и доросла до теперешней длины…