Виктория Гетто - Волк. Юность

Мои воины мрачны, их лица темны от гнева. Многие, не скрываясь, вытирают навернувшиеся слёзы. Ведь тех же самых детей просто заперли в пустом сарае, а потом, наглухо закрыв ворота и все слуховые окна, оставили умирать от голода и жажды. Может, для кого-то это и нормально, но даже для меня есть что-то, через что я не могу переступить, даже если от этого зависит моя жизнь…

А потом я обращаюсь с речью. Мне тяжело говорить, но много слов произносить и не приходится – ведь вот он, новый строй, новый порядок, который хотят устроить сиятельные мерзавцы. И пусть те, кто сейчас пришёл со мной сюда, на это зловещее кладбище, сравнят его с тем, как живут они и их семьи в Парде и под моим правлением. И сделают свой выбор.

После я скрываюсь в шатре, поскольку лагерь разбит в поле, – на гигантском кладбище, в которое превратился город, ночевать ни у кого не возникает ни малейшего желания. Ночью многие не спят, сидят у негаснущих костров. Часть солдат просто молится Высочайшему – в принципе я не против. Мы слишком быстро шли, многие устали. Да и зловещий символ будущего под властью лордов очень хорошо настраивает солдат на нужный лад.

Сутки мы стоим в чистом поле. Наконец вновь снимаемся с места – люди и животные отдохнули. Жаль, что я максимально сдерживался пришпоривать технический прогресс в отдельно взятом месте и крайне неохотно афишировал не соответствующие эпохе артефакты и технологии. Лишь когда стал вопрос о жизни и смерти, развернулся во всю ширь своей души… Начни я пораньше, Ганадрба была бы цела, а её жители живы. Но что толку говорить «если бы да кабы»? Ещё никто не смог вернуться во времени назад и исправить свои ошибки…

Мы спешим изо всех сил, и лишь одна мысль гложет меня – а если такое будет в Парде, когда мы вернёмся?

Хвала Высочайшему, обошлось. Видимо, у дель Оворо ещё не так много сил, да и, я уверен, горожане столицы отдали свою жизнь не просто так. Иначе стал бы граф так свирепствовать? Так что, скорее всего, был воровской набег, увенчавшийся удачей, а потом палачи, по-другому их не назовёшь, поспешили скрыться, чтобы избежать расплаты за содеянное, и сейчас где-нибудь в глухом месте принимают подкрепления, формируя фиорийское ополчение. Те, кто ратует за старые порядки, ещё не знают, что Ридо в моих руках. Потому и ведут себя пока так, словно за их спиной уже стоит иностранная поддержка. К графу стекаются добровольцы, всяческая накипь, спешно ведётся подготовка к боевым действиям. Но и мои люди тоже не сидят в графстве без дела. И когда мы туда доберёмся, то нас уже должны ждать готовые к боям, обученные, отлично экипированные отряды. А уж тогда…

Мне никогда раньше не говорили, что у меня идиотская улыбка. Ну да. А что такого? Счастливый отец держит свою доченьку на руках и блаженно лыбится во все тридцать два зуба. А рядом с точно такой же блаженной улыбкой моя жена. Ооли. Как на нас посмотришь, то сразу становится понятно, что мы очень и очень счастливы вместе. Почему я не могу быть счастлив со своей женой, пусть даже и саури? Я очень её люблю, и нас объединяет не только постель. Как выяснилось в процессе совместного притирания, между мной и саури оказалось много общего: привычки, характер, даже пристрастие к одинаковым блюдам. Иной раз мы понимали друг друга без слов. Мысленно. Или глазами.

Я так люблю утро, когда она просыпается рядом, такая тёплая, домашняя, бесконечно милая, с чуть припухшими после сна веками, с беспорядком на прекрасной головке. Потому готов смотреть на неё бесконечно… А наша доченька – сущее чудо! Громадные смышлёные глазёнки, лёгкий пушок на головёнке и упрямый, явно папин и мамин, вместе взятых, характер. И вместе с тем удивительное спокойствие на безмятежном, обещающем стать невероятно красивым личике…

И вот я стою вместе со своей любимой женой на специально сделанном к столь знаменательному событию помосте, на руках у меня в шитых золотом одеяниях наша дочурка, а к нам вереницей поднимаются по лестнице поздравители. Идут мятежные аристократы, угадавшие в этом мероприятии возможность получить амнистию. Движутся мои соратники, представители деревень, городов и общин.

Послы, купцы, торговые гости. Тысячи и тысячи. Все поздравляют нас, пытаются понять, что их ждёт в дальнейшем, каков я в жизни. Действительно ли Фиори ждут невероятные перемены и процветание, как рассказывают в Парде и других владениях, присоединённых к графству до моего мятежа? Будьте спокойны, люди. Насчёт перемен – чистая правда. Потому что не может быть счастлив государь, если его подданные бедны, раздеты и голодны. И путь к процветанию – один. Упорный труд. Учёба. Старание.