Виктория Гетто - Волк. Молодость.

— Уходите! Все! Кто куда может!

…Последний приказ командира эхом отдавался в голове Сергея. Два Больших Листа саури против императорского штурмносца. Никаких шансов. Только одно желание — продать свои жизни подороже. И они дрались, невзирая на потери, на кровь и боль в расплющенных страшнейшей, просто непереносимой перегрузкой телах. Багровая муть перед глазами, реактор, у которого давно отключены все предохранители. Полурасплавленные стволы плазменных орудий… А потом голос командира в наушниках и его приказ — спасаться. Кто‑то должен донести до Империи то, как дрались воины Руси. И, несмотря на нежелание, Стрельцов подчинился. Последний плевок рабочего тела из дюз, последний вираж, прыжок в сторону от устремившейся ему навстречу ракеты. Успел увидеть, как отчаянно парящий атмосферой корпус родного корабля врезался в один из кораблей саури… Взрыв, летящие во все стороны обломки, один из которых ударил по хрупкому корпусу истребителя… И — тьма. Милосердная, бездонная. Погасившая отчаяние человека. Потому что до ближайшей земной базы или форпоста искалеченная машина не долетит при всём желании пилота… С трудом пошевелился. Кое‑как разлепил глаза. Странно. Тяжесть в теле. Не в теле. Вообще присутствует тяжесть! Но почему ничего не видно?! Ослеп от вспышки? Нет. Не похоже. Перед глазами по–прежнему багровая муть. Багровая. Багровая… Попытался поднять руку. Скрипя перчаткой, коснулся шлема. Ему показалось, или нет? Шшш. Шшш. Есть! В ярком свете он смог разглядеть свою руку. Действительно. Перчатка. Пилотская. Снова поднёс её к шлему. Двинул второй рукой. Вышло! Дело пошло веселее. Через пару мгновений стекло гермошлема очистилось достаточно, чтобы можно было смотреть через него. Поднял опущенную голову и охнул — шея дико болела. Невыносимо. А это что за пятна? Светлые и тёмные? Проклятие, бронепластик фонаря был чем то измазан. Нечто коричневое, чёрное. Словно земля. Ничего не понятно. Но вроде всё цело. Через внешний покров ослепительно бьют крошечные лучики света. Он что, где‑то у звезды? Виртуалка не работает. Сейчас его шлем абсолютно бесполезен. Просто как защита. Но тело не чувствует полёта. Ощущение, что истребитель просто стоит на месте. Где‑то на планете. Или астероиде. Стоп. Откуда здесь планета? Рискнуть? Впрочем, другого выхода нет… Медленно поднял руки к застёжкам шлема. Мгновение поколебавшись, коснулся зажимов. Щелчок. Толстенное бронестекло упало на колени. Молчание вокруг тут же пропало, разорванное криками птиц, гулом насекомых, шелестом листьев. Это невозможно… Этого просто не может быть! Не может быть! Рванул рычаг привязных ремней, те с сухим щелчком уползли в кресло. Осмотрелся вокруг себя новым, уже сообразившим взглядом наконец заработавшего мозга. Он на планете! Сел! Не зная как сам! Но точно, на поверхности! Потому что этот запах почвы ни с чем не перепутаешь! Совершенно! А панель управления мертва. Совершенно. Точнее, её нет вообще. Словно обрезана. Сплошная стена земли перед человеком. Словно машину разрезали по шестому шпангоуту силового набора и воткнули в яму. Но можно развернуться в оставшемся пространстве. И раздвинуть створки из бронепласта вручную. Стоп! Спешить не надо. Не стоит… Кое‑как развернулся на сиденье. Упираясь в разбитые борта, сложил спинку. Вот же… Аварийный чемоданчик цел. Повезло! Но оружия нет. Зато инструмент на месте. Во втором ящике. Эх, руки плохо слушаются. Странное ощущение. Но хоть слушаются… Кое‑как открыл крышку, взглядом выхватил большой тесак, могущий служить одновременно и ножом, и топором. С трудом свёл пальцы на его рукоятке. Потащил. Получилось. Из‑за чего такая заторможенность? Ведь не из‑за притяжения, это точно. Ощущение, что тело чужое. Не его. Может, сработала система криозаморозки? И после боя прошло не то, что неизвестно сколько лет, а может, и веков? Во всяком случае — горелым не пахнет. А машина, входя в атмосферу, в любую, кстати, нагревается. И как она села, если пилот в отключке? И где остальное? Имущество? Тысячи иголочек начали вдруг разбегаться по всем мышцам, по коже, по нервам. Точно. Знакомое ощущение оттайки. Получается, что истребитель действительно включил анабиозный сон. Но почему? Пилот же не отдавал команды на это! Его желанием было увести машину подальше от боя, лечь на курс, а потом уже прибегнуть к последнему шансу… Может, из‑за удара того обломка? Что‑нибудь замкнуло, или логгер сбросил команду из‑за сотрясения… Потом разберусь. Сейчас, главное, определиться, где я и, что с моим истребителем. Тем более, что руки–ноги на месте, и минут через десять организм окончательно придёт в норму. Пока же — подождём. Как раз те десять минут. Как только тело окончательно заработает, будем выбираться из машины…