Екатерина Флат: Любовь и магия-2 (сборник)

– Видать, любит тебя жена, барон. А любовь творит чудеса, перед которыми магия бессильна.

– Вот, значит, как? – Барон встряхнул ее как следует, так что у ведьмы зубы клацнули. – Ну тогда свободна. Лети отсюда, да побыстрее. Еще раз тебя тут замечу – руки-ноги повыдергиваю и обратно другим концом вставлю!

Опять по стеночке, по стеночке Людохавлия двинулась к лестнице, а там уже и бегом из замка. В город вернувшись, вещички собрала и в другую страну на жительство переехала, от соблазна подальше.

А Синяя Борода повернулся к жене.

– Ну, давай теперь с тобой разбираться. Отвечай: заходила в комнату?!

– Никак нет, монсеньор, – Лаванда отвечала. – Можете сами убедиться, знаю, у вас свой метод есть.

Посмотрел барон наметанным глазом – и действительно, сигнальная нить в целостности, и личная печать не нарушена. Точно не побывала жена в тайнике, не врет.

Вдруг заметил барон, что рядом с его нитью – другие натянуты, дверь перекрывая незаметной глазу паутиной. И концы в одну сторону уходят. Никто бы теперь не сумел в комнату заповедную проникнуть, не оповестив о том умельца, что сигнализацию поставил.

– Что еще такое?!

– Это я ваш секрет охраняла, монсеньор, – потупилась Лаванда. – Сами знаете, людская натура до секретов жадная, кто-то мог бы и не сдержать любопытства.

– И не сдержал, – хмыкнул барон, покосившись на канделябр. – Как думаете, сударыня, что там?

Лаванда с готовностью ответила:

– У меня был вариант, что там семейная казна, но все деньги лежат в подвалах тринадцать, восемнадцать, двадцать семь и пятьдесят один. Я проверила приходно-расходные книги, может, есть расходы из неучтенного мной источника? Обнаружила, что управляющий нас обкрадывает, уволила его и теперь сама веду записи. Потом был вариант, что там… – Голос баронессы дрогнул, но она взяла себя в руки и продолжила: – …тела ваших прошлых жен. Однако на семейном кладбище могил должное количество, а из комнаты, простите… не пахнет.

Тяжело задумался Синяя Борода. Вот задачку жена подкинула! Что с ней теперь прикажешь делать? Силком, что ли, в комнату затаскивать?

Наконец он решился.

– Сейчас я тебя испытаю, – сурово сказал он и, взявшись за железную ручку, рывком распахнул дверь.

Лаванда зажмурилась.

– Открой глаза и смотри! – велел барон Монморанси Жиль Октавиан де Ретц, за руку втаскивая жену в комнату.

Серые рассветные сумерки освещали небольшое помещение. Камин, два стола возле окна с распахнутыми ставнями – и полки, полки… И все куклами деревянными заставлены. А на куклах – дивно тонкой работы наряды. Платья атласные, шелковые, бархатные, с кружевами и рюшами, камзолы с вышивкой, воротничками, крохотными золотыми застежками, панталончики тонкой работы…

Ахнула Лаванда, бросилась к полкам и давай кукол перебирать, разглядывая, одних к груди прижимая, других обнимая и целуя. И бормотала восторженно: «Ой ты, моя прелесть… лапушка… красотулечка… заинька… душенька… ах, восторг! ах, упоение!»

Синяя Борода настороженно следил за женой, вслушивался в ее лепет, сжимая и разжимая кулаки, и ждал. Того, что сейчас последует. Того, из-за чего он разделался с теми, другими. Все они одинаковые…

Наконец баронесса обернулась к мужу, в каждой руке держа по кукле.

– То-то Сесиль будет рада!

У Синей Бороды отвисла челюсть.

– Чего? – растерянно спросил он. – А ты не хочешь спросить, не я ли на кукол платья шью?

– А это ты? – Лаванда подняла на мужа влажные глаза.

– Я, – потупился барон, ожидая неминуемого.

Лаванда молчала. Тогда Синяя Борода посмотрел на жену.

– Ты разве не презираешь меня теперь? – недоверчиво спросил он.

– Ты убил их из-за этого? – спросила Лаванда, поднимая кукол.

– Я же Синяя Борода! Самый жестокий рыцарь королевства! А они нарушили запрет. – Монморанси продемонстрировал ей огромный, тяжелый, как храмовый колокол, кулак.

– Но… но… комната даже не заперта! Сюда может зайти кто угодно!

– Ну да, – немного смущенно ответил муж. – Нельзя было не заходить сюда, а… реагировать недолжным образом.

– Ты и меня бы убил, если бы я сделала это?

– Конечно! – рыкнул Синяя Борода. – Я никому не позволю смеяться над собой! Эй! Что ты делаешь? Немедленно прекрати!!! Ты нарушаешь ЗАПРЕТ!

Монморанси впервые услышал смех своей жены. Тихий, мелодичный, похожий на журчание прохладного ручья в жаркий день.

Синяя Борода побагровел и занес над Лавандой пудовый кулак.