Array Коллектив авторов - Фантасофия. Выпуск 5. Фэнтези и Магический реализм

А потом начался лесной пожар. Ветер принес дым, запах гари, и они заволновались, бестолково заметались по избушке, зачем-то кинулись собирать вещи. С этого мгновенья память изменила Олегу, в сознании всплывали картинки-обрывки, нереальные, жуткие, кадры из глупого фильма ужасов, из тех, которые Олег не любил смотреть, над которыми смеялся. Они бегут, мечутся из стороны в сторону, задыхаются в вонючем дыму, среди треска, грохота и воя, и на их пути – куда не повернуть – встает стена огня. А потом он потерял Мишку и Гарика в сером обжигающем дыме и уже не бежал, а шел, протянув вперед руки, и падал, и поднимался. А потом земля, встав вертикально, больно ударила его по лицу…

Громко стучит в висках кровь, сухая горячая трава колет затылок. Олег лежит и в то же время движется, кто-то тащит его через горящий лес, тянет за ноги, волочет по земле. Зачем? Огонь кругом, от него никуда не уйти! Закрыть глаза, провалиться во мрак, вдохнуть свободно… Но движение продолжается, тело Олега реагирует на каждую кочку, каждую выбоинку этого пути без дороги острым импульсом боли. Боль не дает уйти в блаженное никуда, боль – единственная ниточка, связывающая его с миром живых. Оборвать! Отдохнуть!.. Нет, не получается, все так же разрываются легкие и катятся слезы из глаз от горячего дыма. Сквозь них Олег видит впереди салатное пятно, а над ним – черное. Пятна движутся и дергают Олега, приносят ему боль. Это его спаситель, тот, кто тащит его по лесу. На какой-то кочке голова Олега взлетает особенно высоко, и он получает то, к чему стремился – небытие.

Впрочем, ненадолго. Снова мертвый лес, живое прожорливое пламя трещит, подбирается к жертвам ближе и ближе, душит дымом, грызет легкие, колет виски. Спаситель Олега оборачивается к нему, наклоняется близко, вытирает горячую потрескавшуюся кожу мокрым платком.

– Пить! – кричит-хрипит, беззвучно шепчет Олег.

Его голову слегка приподнимают с земли, и он чувствует на губах – о, Боже! – влагу. В горло начинает медленно литься вода, тепловатая, с привкусом гари. И это лучшее, что Олег испытал в жизни.

Он открывает глаза, видит наклонившегося к нему человека в салатного цвета майке, только что напоившего его. Это женщина; она смотрит ему в лицо синими глазами, такими знакомыми, единственными в мире синими глазами, она улыбается и проводит рукой по его щеке. От боли Олег, наверное, утратил разум, и поэтому совсем не удивляется, узнав Карину. Карину, его бывшую возлюбленную, погибшую в горах Памира полтора года назад.

Карина, Ка-ри-на… Имя вкуса вишни. Вспоминая позже сумбурные, счастливые и одновременно горестные дни, проведенные с ней, Олег не мог объяснить себе – себя. Вернее, не узнавал в незнакомце, державшем за руку черноволосую девушку, мечтательную и порывистую, себя – Олега, состоявшегося, уверенного, знающего истинную цену всему на свете. Каким он был неловким, каким зависимым от нее, от нее настроений, смеха, резких движений и нелепых выходок, как ни на минуту не мог отвести от нее взгляда! Карина… Цветок. Или ветер. Котенок. Пантера. Астральный воин – это она сама для себя придумала. Не человек. Не женщина, не подруга, с которой легко идти по жизни. Какое там! Антижена, отвратительная хозяйка. Слово «кухня» приводило Карину в веселый ужас, а в свою маленькую квартирку она приходила только ночевать. Переждать летний ливень. Заняться любовью. И – улетала дальше в свои непонятные дела, прочь от душных комнат. Он никогда не видел, как она пишет свои картины. Он никогда не понимал ни ее, ни ее творчества. Воспринимал иронически. Но – Боже мой! – как же он ее любил! С первого момента, с первой встречи, с того самого пресловутого «первого взгляда», когда увидел в толпе, на городском празднике. «Ничего себе, – помнится, подумал он. – Настоящий французский вариант!». И мысленно присвистнул. И что-то еще добавил пошлое, про динамит. А потом она посмотрела на него и улыбнулась, и он больше уже ничего не думал.

И началось, накатило то необъяснимое время. История, в общем, обидно банальная – «два медведя в одной берлоге не живут». Олег привык «быть истиной в последней инстанции» – всегда так жил. Но у Карины были свои истины, и уступать она тоже не привыкла. Фиг вам! Самым обидным и даже диким для Олега оказалось то, что частенько опровергнуть аргументы Карины он был не в состоянии. Не находил убедительных доводов. Пасовал перед ней. Терялся. Глупо замолкал. А он не привык пасовать и теряться. Как же она его бесила!