Ксения Медведевич - Сторож брату своему

Ибн Сакиб вздохнул. Грустно хмыкнул. И достал из рукава фирман.

– Именем повелителя верующих, я вручаю тебе это повеление и послание, о нерегиль.

Тарег посмотрел на свернутую в трубочку бумагу. На толстом красном шнуре покачивался кругляшик халифской печати.

Пожав плечами, нерегиль принял бумагу в обе ладони. Для порядка пробормотал:

– Слушаю и повинуюсь.

И развернул свиток.

Над головой, не стесняясь, вздыхали – с облегчением. Скрипя рукавицами и позванивая кольчугами, отводили и поднимали копья.

Интересно, это тот же фирман, что ему пытались вручить в Нахле? Да нет, непохоже, если б письмо за ним полгода гонялось, потрепалось бы. На свежей, жестко шуршащей бумаге было выведено – свирепым, размашистым, плюющимся чернилами почерком:

«Ты говнюк, сволочь и уродливый нелюдь. Кругом людей убивают и вилаяты жгут, а тебе до этого, я смотрю, как ишаку до музыки. Приказываю немедленно прибыть туда, где я буду пребывать на момент вручения этого письма. Не прибудешь и опять усвистишь, погань сумеречная, я тебя лично найду, выдеру плеткой и отправлю работать на водяном колесе. Это все, что я имею тебе сказать, сучий сын. Когда вернешься, ты познаешь мой гнев. И это – клянусь Всевышним – будет не на словах. Всё. Абдаллах аль-Мамун».

В следующий миг в него – отовсюду: сверху и снизу, со всех восьми сторон света – хлынула Сила. Воронка со свистом вкрутила Тарега в себя, вереща и колотя руками, он поднимался над землей, разевал рот, как пойманная рыба, выгибался и снова кричал, протестуя против немыслимой, несправедливой, небываемой боли…

Неожиданно все кончилось. Несколько мгновений он еще повисел в паре локтей над землей – вокруг, казалось, пролетел тихий ангел. А потом резко, как отпущенная марионетка, упал вниз. Против ожиданий, не мордой в грязь, а пружинисто, как кошка, на обе ноги.

Вокруг никого не было. Только трепалась на ветру втоптанная в грязь бумажка с раздавленной печатью да криво торчало чье-то копье.

Бумажку он поднял и разгладил.

– Ну ладно, Абдаллах аль-Мамун. Признаю, что в этой схватке ты победил.

Вздохнув, высмотрел поверх крыш обгорелый остов цитадели. И, пошатываясь, поплелся с перекрестка прочь.

Конец второй книги

Продолжение следует

Голубые глаза у арабов традиционно считаются плохим, дурным признаком – аналогично зеленым в западной культуре.

Около 0,5 л.

Около 0,3 л.

Зиммии – «покровительствуемые», т. е. иноверцы, чья религия дозволена к исповеданию в халифате. В исторических государствах классического ислама к таким принадлежали христиане, иудеи, огнепоклонники-зороастрийцы и звездопоклонники-сабейцы. В обмен на право исповедовать свою религию зиммии принуждались к особому тяжелому налогу-джизье, а также поражались в правах: им предписывалось носить отличительные знаки на одежде или особое платье, а также запрещалось ездить на лошадях, носить туфли (дозволялись лишь сандалии), занимать определенные должности и т. д. Язычники, т. е. люди, чья религия не входила в список «покровительствуемых», подлежали обращению в ислам или смертной казни.

Силат – род джиннов, о которых, в отличие от маридов, ифритов, гул и кутрубов, практически ничего не известно.

Рассказывают, что эти стихи произнес Джафар Бармакид в ночь перед казнью.

Эти стихи действительно декламировали на багдадских рынках во времена царствования исторического халифа аль-Амина. Имени автора, к сожалению, история не сохранила, а русский перевод цитируется по книге Кеннеди «Двор халифов».

Женщина, наряжающая невесту к свадьбе.

Эти стихи действительно написал Имруулькайс.

Эти стихи действительно написаны Абу Нувасом.

Эти стихи написал Имруулькайс.

Это подлинные анонимные стихи, читавшиеся на багдадских рынках в преддверии гражданской войны между историческими аль-Амином и аль-Мамуном.

Хилат – в отличие от халата, одеяние, обычно включавшее в себя собственно халат, чалму и пояс. Парадные хилаты также дарились по особым случаям.

Около 20 килограммов.

Иштибра – установленный шариатом срок в один месяц, который хозяин новой невольницы обязан выждать, прежде чем вступать с ней в сексуальный контакт. Иштибра необходим, чтобы удостовериться, что рабыня не носит ребенка предыдущего хозяина. Это установление связано с запретом «поливать своей водой чужой росток», то есть иметь сексуальную связь с женщиной, беременной от другого мужчины.