Владимир Свержин - Амбула

– Хорошо, – кивнул владыка. – Что еще?

– Владыка нубийских земель шлет тебе, светоч вселенной, изъявление своей покорности и прекраснейших дев своей земли.

– Дев, – усмехнулся Парис, оборачиваясь к придворному лекарю. – Асклепий, друг мой. Ты еще не придумал зелья, которое напомнит мне, зачем нужны прекрасные девы?

– Я придумал много зелий, друг мой Парис. Но ни одно из них не может обратить годы вспять.

– Из стран Желтого царя…

– Покорность, покорность, покорность, – скривился владыка владык, жестом приказывая чтецу замолчать. Тот согнулся в глубоком поклоне с видом, полным радости и начисто лишенным подобострастия, так, словно короткое царское движение сделало его навеки счастливым.

– Идите все прочь, – тихо выдохнул Парис. – Ты, – он указал на юношу, чудесным образом похожего на него самого лет шестьдесят тому назад. – Ты останься.

Юноша приблизился к трону.

– Я по глазам вижу, что ты о чем-то хочешь спросить меня, дорогой внук.

– Да, мой великий дед.

– Ну так спрашивай.

– Прости мне мою пытливость. – Юноша замешкался, подыскивая слова. – Мы едем в земли, которые ты сам некогда объявил запретными.

– Да, это так.

– И с тех пор ни один человек не пожелал обосноваться в этом краю.

– Истинная правда.

– Зачем же мы едем туда?

– Я еду туда. Только я. Вы остановитесь у границы, а затем отправитесь назад.

– А ты?

– Я пойду скорбеть и умирать на пепелище.

– Пепелище? Ты прежде не рассказывал о том, что связывает…

– Прежде я не собирался умирать, – горько усмехнулся Парис, обрывая речь внука. – Там некогда стоял город. Великий город – Троя. Мой отец Приам был его царем. А Гектор, чье имя ты носишь, – братом. Я очень любил отца, брата и этот город.

Впрочем, кто его знает, что такое любовь…

Парис умолк, склоня голову. Затем вновь заговорил:

– Однажды я пришел во дворец и сказал отцу, что теперь я буду царем Трои, и тот снял с головы царский венец и с радостью протянул его мне. Я начал править, и это было великое царство. Да, мне приходилось много казнить, но лишь для того, чтобы не канули в Лету мои завоевания и слава моего отечества. Но брат, мой старший брат Гектор не смирился со своим жребием. Он поднял восстание. Первое и единственное за все прошедшие годы.

Я бежал из Трои. А на следующий день на город напал мор. Спустя неделю ни в домах, ни на улицах нельзя было отыскать человека, держащегося на ногах. И тогда я вернулся в Трою и увидел, что никого из них нельзя спасти. Я шел по городу и убивал. Одного за другим, сотню за сотней, тысячу за тысячей. Последнему я вонзил меч в сердце своему брату. По сей день я помню, как он смотрел на меня, умирая.

Владыка владык закрыл глаза.

– Затем я поджег город и приказал слугам моим объявить этот край запретным. И теперь я возвращаюсь туда, откуда ушел. Возвращаюсь, чтобы обратиться в прах средь праха Трои.

– Это страшно, о великий дед.

– Это жизнь, и это власть, мой прекрасный внук.

Туман рассеялся. Парис стоял на полянке, глядя на восхитительных обнаженных богинь, обескураженно переводя взор с одной на другую и мечтая о глотке воды, чтобы освежить пересохшую гортань.

– Ну что же ты, решай! – звучало в его голове. – Решай! Сделай выбор! Я прекраснейшая!

Юноша закрыл глаза:

– Нет. Нет!

Сухой щелчок спускаемой тетивы послышался совсем рядом. Парис вздрогнул. Яблоко внезапно вылетело из его руки.

Глаза царевича распахнулись. Из лесу на полянку шагом легким и изящным выпорхнула девушка, удивительно стройная, в руках изогнутый лук, на тетиве стрела. К икрам ее доверчиво жалась маленькая тонконогая лань.

– Привет. – Девушка улыбнулась одной из тех задорных улыбок, которые валят наземь даже видавших виды героев. – Правда, удачный выстрел?!

– Артемида! Как ты могла? – возмутилась Гера.

– Как всегда, в яблочко – без промаха, – засмеялась прекрасная охотница, и только сейчас Парис заметил, как холодны ее глаза.

– Это нечестно, – обиженно надулась Афродита.

– А не позвать подружку – это честно?

– Но ведь тебе не нужно это яблоко!

– Я не охочусь на яблоки, груши и персики. Но этот дар был нужен вам, а значит, он добыча, вполне достойная моей стрелы.

– Вот по-настоящему удачный выстрел! – зазвенел голосок с противоположной стороны. Из-под смоковницы, раскинувшей ветви над поляной, выглянула еще одна богиня со стрелой в одной руке и расколотым ровно надвое яблоком в другой. При виде лукавой и нежной прелестницы все позабыли о распре.