Виктор Дубчек - Капитан. Наследник империи

Сметая формальные преграды, госпожа Тэтчер скинула туфли и поджала ноги; периодически она кокетливо подёргивала пальцами – через равномерные интервалы времени. От ступней госпожи Тэтчер еле заметно тянуло сладковатым ароматом свежестриженых ногтей.

Виктора Михайловича слегка мутило, но переводчик, обслуживающий советскую делегацию, не может позволить себе роскоши сблевать на официальных переговорах. Да и, в конце концов, близкое знакомство с Раисой Максимовной тоже неплохо закалило его продолговатый мозг [3].

Переводчик кинул взгляд на своего коллегу – нет, по лицу англичанина невозможно было сказать, что тот чувствовал запах. То ли так же умело скрывал тошноту, то ли – привык к вони. Англичанин же.

Виктор Михайлович перевёл глаза на клиента. Тот широко улыбался, шевеля в воздухе волосатыми руками и поблёскивая знаменитым пятном. Судя по наклону головы, клиент снова рассматривал длинные желтоватые зубы госпожи Тэтчер – бедняжка полагал их цвет признаком натуральности. Переводчик, безусловно, не собирался развеивать заблуждения простодушного провинциала: каждый должен заниматься своим и только своим делом. Даже если клиент намеревается продать Родину – настоящий профессионал обязан всего лишь обеспечить быстрый и однозначный перевод заявленной стоимости.

– Dear Mischa! – проникновенным тоном сказала госпожа Тэтчер.

– Уважаемый Михаил Сергеевич, – автоматически перевёл Виктор Михайлович, против собственной воли подпуская в натренированный голос интимных интонаций.

Тонкий слух переводчика отметил, как в глубине особняка что-то как будто звякнуло; затем несколько раз быстро цокнуло; затем послышался тихий мужской вскрик, словно кто-то из секретарей случайно порезался ножом для бумаг.

Где-то за дверью, не чересчур далеко, но и не особенно близко, послышался шум. Это был приятный, успокаивающий шум – не очень громкий, но и не так чтобы тихий. Не вполне монотонный, но и не излишне многозвучный. Умеренно звонкий – хотя и не сказать, что глухой. Вероятно, именно с таким звуком происходят во Вселенной события, на которые мы никак не можем повлиять – и, что куда важнее, не испытываем такого желания.

Именно с таким звуком отворилась дверь в кабинет.

До обоняния переводчика донеслись отчётливые запахи металла, оружейной смазки и почему-то конского пота. Диковатое сочетание перебило аромат ногтей госпожи Тэтчер; дышать стало немного легче.

Виктор Михайлович сидел спиной ко входу; оборачиваться ему остро не хотелось. Видимо, сказывался всё тот же профессионализм: переводчик не может позволить себе отвлекаться на шум Вселенной.

Избегая неуместных телодвижений, Виктор Михайлович смотрел на своего коллегу. Тот, безусловно, уступал советскому человеку в профессионализме: англичанин побледнел, глаза его расширились, он вознамерился встать.

За спиной зашуршало и звякнуло.

– Не вставай, – произнёс приятный мужской голос.

Говорил он по-английски, причём с таким великолепным произношением, что Виктор Михайлович даже несколько позавидовал. Так уж устроен этот язык, что и носителям приходится напрягаться, выдавливая из себя подобающее звучание; нежданный гость, однако, говорил без малейшей натуги – тем не менее, безусловно, носителем не являлся.

– Сиди, говорю, – сказал гость, – я на минуточку.

И всё же переводчик принимающей стороны не выдержал – вскочил на ноги. За спиной цокнуло. Точно посередине высокого английского лба, над самой переносицей образовалась маленькая чёрная дырочка. Коллега рухнул на ковёр.

– А надо было язык учить, – спокойно произнёс голос.

Судя по шороху одежды, гость перевёл ствол на госпожу Тэтчер.

– Ого, – произнёс голос, наполняясь счастливыми интонациями, – и Железная Пипка здесь! Это я удачно зашёл.

Запах стриженых ногтей сделался резче. Лицо госпожи Тэетчер из влюблённого режима переключилось в стандартный. Она успела агрессивно вскинуть голову, даже опустить одну ногу на ковёр – и лоб её украсился такой же аккуратной дырочкой.

Тело госпожи Тэтчер опрокинулось на широкий подлокотник кресла.

Цокнуло ещё дважды; нарисовались два пулевых отверстия в области сердца. Кровь брызнула на дряблую шею и огромное янтарное ожерелье. Тело госпожи Тэтчер сползло на ковёр у самого камина.

– Осины нет, – задумчиво сообщил голос, – придётся тебе так полежать.

Только теперь клиент, прежде словно загипнотизированный зубами и феромонами госпожи Тэтчер, начал реагировать.