Вера Чиркова - Право любви

Но Риха всё равно услышала.

– Боль она и зельем снимет, а мешать организму нельзя. Небось, сам потом запросишь деток здоровеньких?!

– Он допросится, – с угрозой пробурчала Тина и, вспомнив про пациента, повернулась к хозяйке: – Так пойдём мы к малышу?

– Идем, деточка… – грустно вздохнула старуха, – да только боюсь, зря растревожим мы его… Он такой сообразительный…

– А это там видно будет, – решительно поднялась из-за стола Тина.

– Я с вами, – так же безапелляционно заявил Тарос, поднимаясь со скамьи.

– Отнеси вещи и приходи. – Тина вовсе не собиралась уступать отвоёванных вчера позиций. – Вон тот дом… посидишь рядом на скамеечке.

– Строго ты с ним, – одобрительно хмыкнула старушка, глядя, с какой скоростью умчался с корзинкой и подушкой Тарос, – и правильно. Им, таким бабникам, нельзя воли давать, сразу под чужие юбки полезут.

– Да? – невольно развеселилась Тина. – А как ты поняла, что он бабник?

– Так ведь сколько живу, стыдно не научиться! Мы-то не всё время тут сидим, а как сезон дождей начнётся, в город переберёмся. Там я на рынке стоять буду. А в рядах на каких только не насмотришься! Иной, пока жена мед пробует, всех девок в округе взглядом перещупает. А глаза-то у него так и играют, как у кота, мышку поймавшего.

– Ой! – всполошилась Тина, – а у меня ведь кот с собой… совсем вчера про него забыла.

– Немудрено, вся зелёная была, не волнуйся, накормила я твоего зверя… – Риха остановилась на пороге дома. – Ну что, идёшь?

– Конечно, – решительно шагнула следом целительница.

Малыши еще спали, только один, худенький и бледный, сидел у незастеклённого оконца и тоскливо смотрел во двор.

– А чем он болен? Ну, на что жалуется?

– Не жалуется он… – вдруг всхлипнула Риха, – молчит. Зверь прошлой весной напал… оно, зверье-то, весной бешеное, свадьбы у них… вот и потоптал малого, недалеко отсюда. Вроде кости срослись, а не ходит. И говорить не может… а смышлён… прямо беда.

– Нужно положить его… можно прямо тут, на лавке… нет, подушек не нужно, тряпку какую-нибудь под голову, – командовала Тина, растирая руки. – Как тебя зовут? Тун? А я Тина. Я целительница и могу тебя вылечить. Но и ты должен мне помочь… хочешь выздороветь?

Малыш серьезно и даже с какой-то укоризной кивнул.

– Тогда лежи спокойно и ничего не бойся… – Почувствовав, как к ладоням хлынуло знакомое тепло, Костик положил их на худенькое тельце и закрыл глаза.

Чёрт побери, да как же он терпит? И не стонет, не плачет? Просто сидит и молчит?! Воспалённый, пережатый неправильно сросшейся костью нерв горит перед внутренним зрением как раскалённый гвоздь.

– Помоги мне перевернуть его на животик… вот так, и держи за ножки, чтобы не дёрнул, – бормотала Тина, пытаясь сообразить, как проделать сложную операцию, какие раньше делала только вдвоём с моряной.

Одна убирала боль, вторая ломала неправильно сросшиеся кости. А вот как всё это сделать самой…

Тина на несколько секунд смолкла и вдруг поймала не по-детски серьёзный взгляд малыша и сообразила, что он всё понимает. И очень боится. Но не боли, к ней ребёнок притерпелся. Боится снова остаться на этой скамейке у окна наедине со своей бедой.

– Ладно, – решилась девушка, – поехали.

Осторожно просунуть воображаемое щупальце, коснуться нерва, представляя, что он замёрз, превратился в холодную нитку, и увидеть расширенные от изумления глаза Туна… на это ушло лишь несколько секунд.

Подмигнуть мальчишке, мол, держись, просунуть второе щупальце и осторожно вывести из трещины застывшую нитку нерва… именно так это виделось Тине, а как там происходило на самом деле, она не знала и знать не хотела. Но чётко понимала, сейчас заморозка с нерва слетит – и он вспомнит всё, что с ним проделали.

– А-ааа, – тонко вскрикнул ребёнок, подтверждая правильность предположения.

Риха охнула, стиснула его ножки крепче, из её глаз хлынули слезы.

– Поздно плакать. – Теперь Тина уже не торопилась.

Спокойно снимала с нерва воспаление, щедро вливая свою силу, подправляла сустав, чтобы работал нормально, добавляла энергии ослабшим мышцам.

– Всё. – Целительница повернула мальчишку к себе лицом и строго заявила: – Если сейчас не скажешь – «спасибо», верну назад твою болячку, понял?

Ребёнок испуганно вытаращил глазёнки, теперь, когда прожигающая его боль исчезла бесследно, он верил этой странной чужачке много больше, чем всем своим родичам, вместе взятым.

– С…с…спаси-бо… – хрипловато и тихо выдавил Тун и вытаращил глаза еще больше, только теперь в них плескалось недоверие, изумление, радость… всё поочерёдно и вместе, – спасибо!