Яна Завацкая: Сильнее смерти

Они не взяли автоматов, вообще никакого обычного оружия, кроме «Деффов» и боевых ножей. Шли без броников, без шлемов. На Тверди воевать не собирались. А в Медиане всё это только сковывает движения. Наверное, Кларен всё же ошибся, думал Кельм. Обошли почти всю зону – и никого. Ничего. Значит, мы их отбросили. Скоро домой. Сколько можно торчать в Руанаре? В Лоре уже, конечно, выпал снег. Можно пойти с Лени покататься на лыжах. Кельм представил комнату в тренте, которую Лени делила с двумя другими незамужними гэйнами – белые, как снег, мягкие занавески, белый падающий пух за окном. Вышивки, цветочки – девушки. И Лени стоит у окна, прижав скрипку острым подбородком, и взмах смычка. Мелодия.

Шендак, неужели она правда меня любит? Кельм почувствовал, как легко кольнуло в сердце. Любит. Не бывает так. И не было раньше так никогда.

Скальная гряда закончилась, они вышли на равнину.

И тут началось.

Риск, конечно, был. Знали, на что шли. И всё равно – это было слишком. Слишком много, слишком внезапно.

Вначале показалось, что небо раскололось надвое и рушится на них. Кельм знал эти штучки и сразу выставил вакуум-защиту, а потом создал широкий длинный ствол ручного гранатомёта, обрастил его прикладом и стал методично, стремительно выпускать веерные очереди сразу по всему фронту. Ему всегда было легче работать, представляя в руках что-то якобы стреляющее. Лени вот совсем иначе творит. Вакуумная атака доршей захлебнулась. Они не приближались. Кларен торопливо бормотал в радиофон, передавая информацию патрулям в Медиане. Затем он трансформировался в гигантского грифа, взмыл в небо, распахнул крылья, с них посыпались серые молнии. Дорши стали поливать его огнём, а тем временем гэйны, рассредоточившись, медленно наступали. Какое-то время казалось даже, что у них есть шансы…

Доршей было – зрительно, по приблизительной оценке, около четырёхсот человек. Широкий фронт. Да, гэйн стоит десятков доршей – но всему есть предел. Их всего пятеро. Продержаться, подумал Кельм… продержаться до прихода помощи… какой молодец Кларен! Никто из них ещё не умел трансформироваться, так ведь Кларену далеко за двадцать, и он шехин. Гриф сеял смерть, летел в облаке золотого убийственного света, кося под собой десятки врагов, не давая им двинуться. Выставив защиту, четверо гэйнов потихоньку продвигались вперёд. Каждый шажок давался с неимоверным трудом. Кельм почти ощущал, как истекает энергия, исчезает, как ему становится всё труднее держать тяжёлый, уже почему-то нагревшийся орудийный ствол, создавать бьющие из него потоки. Но он ещё стоял, ещё держался… Может быть, придёт помощь. Должна прийти… они должны успеть.

Чёрная клякса возникла в воздухе, безжалостно разрезав небо, и самым кончиком, самым краем зацепила шехина. Гриф нелепо качнулся. Сложил крылья… Лени вдруг пронзительно закричала, и крик эхом, почти до боли, отдался в ушах Кельма. Теперь гигантская птица запылала, вспыхнула огромным костром, и тут же трансформировалась обратно, и теперь уже человеческая фигурка, объятая пламенем, стремительно летела на землю…

– Шендак… – шептал Кельм, – шендак… шендак!

Лени по-прежнему визжала, поливая противника снопами серебряных игл. Вен и Шэм тоже стреляли – чем-то своим. Увидев гибель командира, они шатнулись назад.

– Вперёд!! – заорал Кельм. – Стоять!

На одной только ярости – сил уже не было – он шагнул вперёд.

– Рассредоточиться! Огонь!

И они услышали его, и огонь усилился. Лени оказалась вдруг впереди. На миг Кельм увидел её и поразился – она казалась совершенно белой, серебристо-снежной на фоне серой Медианы, на фоне огня, и лицо её – будто мёртвое, а тонкие руки протянуты вперёд. И там, впереди взрываются фейерверком гигантские тёмно-зелёные шары. Снова Кельм поразился – не прекращая вести огонь – как красиво она убивает. Просто красиво. Он отбросил ненужный ствол, протянул руки – среди шаров заскользили сверкающие золотые змейки, они жалили врага, добивали. И остальные пошли за Лени, и вспыхнули новые шары, разрываясь, они уничтожали сразу по нескольку доршей…

Но длилось это недолго. Ярость Кельма, убийственная фантазия Лени – всё иссякало, таяли силы, они уже не могли рассредоточиваться, всё труднее становилось держать защиту, а дорши появлялись откуда-то с Тверди и наступали, и было их всё больше. Гэйны всё больше сбивались в кучу. Кельм создал гигантский огненный бич, стегающий в воздухе… Лени – чёрные треугольники, они летели с неба и вонзались в тела дарайцев. Вен поддержал Лени, а Шэм попробовал поднять землю, но сил у него уже не было, и внезапно крутящиеся визжащие диски прорвали его защиту, и перерезали тело Шэма во многих местах, Кельм видел лишь беспомощно взлетевшую руку, брызнувший фонтан крови – и больше не успел ничего разглядеть. Их осталось трое, и они стояли спина к спине, и больше не стреляли уже – дай Бог удержать защиту… Кельм выхватил шлинг. И тотчас огненные петли чужого шлинга взметнулись над ним, и он ощутил непередаваемую, страшную боль – боль отделения.