Мария Симонова - Знак Избранника

Я молча отошла от Вовчика, разбежалась и сделала кувырок через пень. Странно, но почему-то я потом, как ни стараюсь, никогда не могу вспомнить, что происходит со мной в прыжке. Однако приземлялась я уже на две ноги. На свои, родные, беленькие, длинные, со ступнями, с пальчиками, человеческие ножки! Восторг! И стоят они, мои лапочки, на чем-то мягком. Наклонилась, пощупала, оказалось — на брошенных за пнем Вовчиковых джинсах.

Я присела на корточки и нашла на ощупь свою одежду — жаль, ночное видение несовместимо с длинно-белоногостью и прямохождением. Прямо скажу — не помешало бы. Только принялась кой-что на себя натягивать — Вовчик тоже прыгнул. Хм, акробат… Приземлился и ну сразу меня лапищами своими загребущими обхватывать. Дорвался. Я уже немного успокоилась и лупить его по морде лица у меня что-то пропала охота. Но и заниматься с ним сейчас продлением рода никаких позывов я не ощутила. А он меня со всех сторон облапил — ручищи-то длинные, не то что волчьи лапы — и вдруг спрашивает тихо: что значит «дарлинг»?

Ну и запустила я мужа! Ну, положим, брань-то английская у него прямо от зубов отскакивает, особенно бойко — когда он волк. Это он у меня талантливо перенял. А вот «дарлинга» — поди ж ты! — не знает.

И тут меня так жаром обдало, словно где-то под боком заслонку у адской печи открыли… Ой, дура!…

Какая ж я дура!.. Как же это меня незаметно угораздило дойти до жизни такой, что моему Вовчику, чтобы от меня ласковое слово услыхать, приходится умирающим прикидываться?..

Уткнулась я ему в плечо, чтобы не видел, как щеки мои пылают — совсем из головы вон, что он багрянца этого разглядеть в темноте все равно не может, а кожей-то наверняка мой жар ощутит. И чувствую — не смогу я ему сейчас ответить, что значит «дарлинг». Словами — не получится.

— Приходи, — говорю, — завтра ко мне в школу на урок. Там расшифрую…