Карен Налбандян - Возвращение в Арканар

Тебе найдется место у нас, дождя хватит на всех.

Посмотри на часы, Посмотри на портрет на стене,

Прислушайся — там, за окном, ты услышишь наш смех.

Закрой за мной дверь. Я ухожу.

…Дорога. Шершавая и тёплая, как спина доброго дракона. Гитара за спиной. Всё.

Абсолютно свободен.

Далеко наверху — бездонное синее небо в ярусах облаков. Шелестит, проплывая мимо, древний лес. Тёплый ветер играет длинными волосами. Далеко позади оставались Город, Институт, шесть вычеркнутых из жизни лет… Он лежал на спине, смотрел в небо, и тихо перебирал струны. Стереть себя и нарисовать сначала… Жизнь лежала впереди — чистым листом бумаги.

Дорога несла и других людей. Внезапно Антон обнаружил, что распалось постоянно окружавшее его кольцо жалости и опущенных глаз. Он не был больше залитым кровью кошмаром, шесть лет назад вырвавшимся на экраны планеты. И не хотел оставаться сломанной марионеткой.

Мир сверкал яркими красками, как бывает после тяжёлой болезни.

Он пел старые, очень старые песни, авторов которых часто и не помнил.

Люди останавливались, садились рядом…

И, прищурившись, тихо кивал головой мрачнейший Десантник с тремя звёздами на рукаве, вспоминая что-то.

…Через два дня он встретил попутчиков.

— Wie heissen Sie? — Здоровенный рыжебородый детина, гитара в его руках казалась скрипкой.

— Ru…, — странная штука — интерференция языков. Вместо немецкого память услужливо подсунула арканарский. Только не хватало ещё — представиться известным всей планете душегубцем.

— Rubi?

— Nein…

— A! Rudi! — радостно взревел рыжебородый, махая рукой второму верзиле, — Willi! Das ist Rudi. [1] — Как тебя зовут? — Ру… — Руби? — Нет… — А! Руди! … Вилли, это Руди! (нем)

…Вот так Антон и познакомился с Арни и Вилли — нуль-физиками — прямо с Радуги. После десяти лет штурма и натиска Нуль-Т перекочевала в надёжные руки инженеров, а физики вкушали заслуженный отдых. Конкретно эти двое намеревались совершить кругосветное путешествие, не слезая с Дороги. Заниматься они соглашались только тяжёлой физической работой, а разговоры о работах по физике пресекали в зародыше.

…В путь они двинулись втроем.

Много нового о Земле узнали они за этот год. Поливая потом узкие террасы в Гималаях, где выращивались лучшие магустины, а любые киберы самое большее через полчаса усеивали своими обломками скалистое дно ущелий. Лихо перебрасывая тяжеленные нестандартные контейнеры в космопорту Благовещенска.

Выталкивая снегоход, застрявший на шоссе у Берингова туннеля.

А дорога-дракон несла их всё дальше. Люди собирались, чтобы слушать их песни, а мимо проплывали Амазонские джунгли и сады Сахары…

А однажды настало время расставания.

— Ну, Руди, наше путешествие закончено. Оставим грязную работу питекантропам: труд делает обезьяну человеком. Arbeit macht frei [2] Работа делает свободными (нем.) . Нуль-физика зовёт! Ты-то чем займёшься?

— Не знаю пока… Пройду вначале свою кругосветку.

… Без физиков стало хуже. Игры закончились, Антон прямо-таки шкурой чувствовал, как непонятная сила властно тянет его куда-то вниз. Всё чаще он знакомился со странными людьми, про которых ни разу не слышал до того. Их было много, и они были очень разными: бывшие Десантники, звездолётчики, учённые.

Объединяло их одно — кровь. У всех их на руках была кровь. Большинство не любило говорить об этом. Некоторые пытались оправдаться. Другие, напротив, были беспощадны к себе.

Сильные люди, сломанные своей совестью… Чаще всего невиновные в происшедшем много лет назад. Охотник, некогда принявший за дичь инопланетчика. Аварийщик, не успевший вовремя. Пилот «Хатанги» («500 человек, Руди — это было страшно! 500 человек! Если б только я не начал поворот…»)

Или нуль-физик Скляров, считавший себя виновным в гибели двенадцати детей. Как — Антон не понял..

И всех их закручивал невидимый водоворот, затягивая на дно.