Дмитрий Старицкий - Горец. Оружейный барон

Генерал пехоты Аршфорт давал обед в честь героев – воздухоплавателей.

Парадным залом служил бревенчатый барак без переборок, но с теплой печкой. В бараке сколотили козлы и лавки. Но вот все остальное было выше всяческих похвал. И многопредметный вычурный сервиз на чистых льняных скатертях, и то чем он нас командарм с этого сервиза кормил, столовое серебро и нарядные девочки которые нас с улыбкой обносили блюдами.

За длинным столом «по чинам» сидел весь наличный экипаж дирижабля до последнего матроса и верхушка штаба осадной армии.

На мое удивление меня посадили не в конец стола с матросами и лейтенантами, а между двумя генерал – майорами в одном их которых я узнал кавалериста – комбрига. Кажется графа, если моя память мне с кем‑то не изменяет. Даже Плотто сидел по столу дальше с полковниками.

– Ваше сиятельство, – негромко я обратился к комбригу, фамилию которого я к своему стыду запамятовал. – Мне как‑то неловко, что меня посадили выше моего командира.

Генерал посмотрел на меня, и будто взглядом покровительственно по плечу похлопал.

– Ваша милость, ваша щепетильность делает вам честь, но не стоит так смущаться. Во – первых, вы барон и имперский рыцарь. А во – вторых, король своим указом недавно приравнял по рангу своих комиссаров к генерал – майорам. Временно, пока они исправляют эту должность. Вы разве этого не знали?

– До неба последние новости не долетают, – попытался я пошутить. – Да и в отпуске я был длительном по лечению. Как ваша бригада?

– А что там говорить… – ответил граф с огорчением в голосе. – Опять этот проклятый позиционный тупик. Гоняю своих конников по собственным ближним тылам, чтобы не застоялись совсем. Вы же сами прекрасно знаете, ваша милость, что все беды в армии происходят от безделья личного состава. То ли дело было осенью, – мечтательно генерал закатил глаза. – Ах, какие атаки были, есть что вспомнить. Даже разок схлестнулись во встречном бою – лава на лаву, сабля на саблю, после которого нам сдалась целая дивизия царских драгун. Теперь вот вливают ко мне еще одну запасную бригаду, и буду переформировывать свое соединение в дивизию.

– Примите мои поздравления, ваша светлость. Вы этого добились исключительно собственными трудами и храбростью. А также заботой о людях. Я помню, как вы для них выбивали вагоны пулеметами, – улыбнулся я.

– Да… Забавное было время. Но и вы, как я помню, железной рукой навели порядок среди тыловых крыс. Низкий поклон от всех фронтовиков вам за это.

– Я лишь выполнял поручение короля.

– Не скромничайте, ваша милость. Я, конечно, понимаю, что скромность украшает молодость по нашим традициям, но вы столь ярко заявили о себе и в тылу и на фронте, что заслужили право на зримое проявление заслуженного достоинства. Знайте, вы очень популярны среди фронтовиков, которые сами нюхнули окопной войны. Особенно после этой вашей «кровавой тризны». Она заставила заткнуться ваших недоброжелателей даже в имперской столице.

– Каких недоброжелателей? – навострил я уши, но обломался.

– Разных, ваша милость, – съехал генерал с конкретики. – Но не огорчайтесь… нельзя пройти ярким днем по дороге не откидывая тени, так и по жизни нельзя пройти, не заслужив личных врагов. Именно наличие врагов делает нас личностями. У тряпок нет врагов, о них просто вытирают ноги. Враги есть только у тех, что что‑то сам значит. А если есть враги то, значит, есть и друзья. Я один из них, несмотря на нашу разницу в возрасте. И думаю за это нам обязательно надо выпить хорошей домашней сливянки, типа той, что вы угощали меня в своем салон – вагоне.

Тут поднялся Аршфорт и зазвенел серебряным ножиком по хрустальному графину, привлекая к себе всеобщее внимание.

– Господа, мы собрались в этом скромном месте, чтобы почтить наших небесных героев…

Новый год в этом мире также праздник, но отмечают его очень и очень скромно. Никаких украшений города, никаких маскарадов и гулянок, а тем паче пьянок. Просто все в полночь все открывают двери своих домов, чтобы впустить к себе Новый год, для которого заранее приготовлено угощение. И поставлен лишний прибор за семейным столом. Удивительно, но к концу трапезы рюмка поставленная новому году остается пуста. И оттого насколько она пуста тут гадают, каким будет грядущий год. Не дай ушедшие боги, чтобы она так и простояла всю ночь полной. Жди тогда горя. Верная народная примета у огемцев.