Николай Грошев - Шёпот мёртвых

Минули годы, взрыв энергоблока ЧАЭС расколол саркофаг и выбросил в атмосферу немало радиоактивных частиц и люди ушли, прихватив не только Ваську-тракториста, но даже собак и кошек…., впрочем, многое им тогда пришлось оставить. Спешная эвакуация, обещание вернуть их в родные дома, когда минёт опасность радиоактивного заражения и смутное чувство, что они больше никогда не увидят своих родных деревень – вот, что наполняло сердца тех, кто покидал эту деревеньку. Вернуться, им уже было не суждено. Их дома поглотила Зона. Она же поглотила всё, что они не смогли забрать с собой.

Сразу за деревенькой, между холмами начинался густой, почти не знавший истошного визга бензопил лесозаготовщиков, полный старых древ и дикой живности, лес. Там часто любили гулять деревенские ребятишки. Мальчик Саша, озорной мальчуган искренне любивший лес, постоянно поражал односельчан тем, что, отправившись в этот лес, неизменно возвращался с множеством грибов, связкой рыбы или наевшийся ягод до отвалу. Умел парень находить дары природы, даже тогда, когда их, вроде бы и не сезон находить…

За день до эвакуации он вернулся, не принеся ничего. Уже стоял посреди деревни грузовик с тремя военными, и народ быстро грузился в кузов. Только родители Саши не подходили к грузовику, с тревогой глядя на лес. Он всегда был им другом этот лес. Многие жители хорошо знали вкус дичи – её дарил им этот густой лес. Они знали вкус его ягод и грибов. Любили его и хорошо знали – это друг. Но что-то изменилось, и родители Саши ощущали неясную тревогу. Лес вдруг стал казаться им злым, недобрым местом. Что-то зловонное коснулось его, и лес сам стал источать зло. Трудно было в это поверить, трудно было это понять. Но когда из леса, наконец, появился маленький мальчик, его родители вздохнули с облегчением – военные запретили отправляться на поиски и пообещали бросить их здесь, если они всё же побегут искать парня. А оставаться одним вблизи леса, вдруг превратившегося в незнакомое и страшное место, им совсем не хотелось.

Родители Саши кинулись ему навстречу. Обеспокоенные, счастливые и взволнованные. Солдаты что-то заорали им в след, а один даже кинулся за ними, но счастливые родители ничего не слышали – Саша, кажется, был ранен, возможно, он подвернул ногу и потому так долго не возвращался. Отец мальчика всё понял и застыл как вкопанный всего в трёх-четырёх метрах от мальчика, а его мать так ничего и не поняла. Она упала на колени перед ним и плача обняла беднягу. Парень тоже обнял её и широко открыл рот.

-Пиз…ц… - Пробормотал солдат, остановившийся рядом с белым, как мел отцом Саши.

А Саша уже прокусивший артерию на шее матери, лежал на её трепещущем теле и рвал из неё куски окровавленного мяса – женщина не чувствовала этого, она уже была мертва.

Солдат поднял автомат и высадил всю обойму в мальчика, зацепив и его покойную мать. Схватив за шкирку местного жителя, солдат спешно потащил его к грузовику, в который люди теперь заскакивали, истошно визжа, объятые паническим ужасом.

Отец Саши сидел у самого борта, когда машина тронулась с пробуксовкой, быстро набирая скорость. Остекленевшими глазами он смотрел на ребёнка, поедавшего труп матери. Рядом сидел солдат и что-то орал в переносную рацию. Его никто не слышал, этого русского солдата, неизвестно почему появившегося на Украинской земле.

-Восьмой! Восьмой! Сука, восьмой, бля! Ответьте! Отвечайте козлы! – Солдат нервно оглядывался на убегавшую в даль деревеньку. Ему ответили, так же вежливо, и он вновь заорал. – Красный один! Мы наткнулись на красный один! Повторяю красный один!

-Что такое красный один? – Через десяток минут, после того как солдат замолчал, спросил тонкий голосок, из массы плотно пригнанных друг к другу человеческих тел.

Солдат нервно дёрнулся, нашёл глазами спросившего и увидел круглое, симпатичное девчоночье личико с большими голубыми и очень наивными, по-детски чистыми глазами.

-Живой мертвец. – Мрачно ответил солдат.

Он больше не говорил и не отвечал ни на какие вопросы. Спасённые им и его товарищами, больше никогда его не видели. А сейчас этот солдат хмуро смотрел вниз и уже видел, что будет со всеми ними дальше. Всех ждут многоступенчатые проверки. Всех ждут не очень приятные беседы, после которых произошедшее покажется дурным видением и многие из тех, кто сейчас едет с ним в кузове будут до конца своих дней уверены, что видели не мёртвого мальчика сожравшего свою мать, а нечто иное, более понятное и не столь фантастическое. Если об этом случае кто-то попытается рассказать, его навсегда закроют в специализированном учреждении больничного типа, подселив в одну палату к таким интересным людям, как Наполеон Бонапарт и господин Сталин. Правда об этом никогда не выйдет наружу. Красный один, навсегда останется эфемерным призраком, дикой фантазией, кошмарным сном.