Ринат Таштабанов - Обратный отсчет

– Понятно, – кивает Виктор.

– Оружие можешь возле стены поставить, – Хлыщ кладет карабин рядом с собой. – Только окно закрыть надо. Сделаешь? – он кивает в сторону двух фанерных щитов.

Парень придвигает щиты к окну, заметив, что их внешняя сторона густо обмазана сажей.

– Так незаметней будет, – поясняет Хлыщ, перехватив взгляд Виктора. – Черное на черном – мертвое здание. Ты, главное, их хорошенько к окнам прижми и на гайки прикрути, чтобы ветром не сорвало, в стены шпильки вбиты.

Парень, уже ничему не удивляясь, лишь тихо присвистывает:

– Точно про тебя говорят – домовой!

– А то! – гордо фыркает Хлыщ. – Когда в Убежище вернемся, смотри, лишку не болтай никому, где мы были. Просто на квартире какой-то переждали. Ты теперь вроде как посвящение прошел.

Виктор кивает:

– Не расскажу.

– А теперь вот что, – говорит Хлыщ, – пока мы здесь сидим, поройся в шкафу, у меня там дровишки припасены.

Виктор подходит к шкафу и, приоткрыв предательски скрипнувшую створку, извлекает замотанный в целлофан сверток.

– Это еще зачем? – удивляется парень.

– Печку запалим, погреемся. Слышишь, как ветер снаружи завывает? Усиливается. Скоро начнется светопреставление. А мы здесь, в тепле будем. Если по нужде захочешь, то там, – Хлыщ машет рукой в сторону соседней квартиры, – как зайдешь в пятьдесят седьмую, то прямо по коридору и налево комната будет. Дверь с петель снята. Не смотри, что выгорело все. На полу фанерку увидишь, сдвинь ее, там дыра в полу, туды и мочись или чего там еще захочешь. Аккурат в нижнюю квартиру навалишь. Она теперь вроде сортира деревенского. Здорово я придумал, да?

Виктор улыбается. Хозяйственность нелюдимого разведчика уже давно стала предметом многочисленных баек и подначек со стороны обитателей Убежища. Если что требуется – патронами разжиться, инструментом каким, книгами, или просто послушать, как там, на поверхности дела обстоят, – то это к Хлыщу.

На все разговоры за спиной об излишней запасливости, разведчик только отмахивался: «Я не жадный – я домовитый. Чего зря по поверхности шариться? Раз со смертью пересечься готов, то чего дармовщинкой не воспользоваться? Мертвым не в обиду, а мне на пользу».

– Давно ты это место приметил? – спрашивает Виктор.

– Давно, – нехотя отвечает Хлыщ, – само как-то сложилось, точно ноги сюда принесли. Сам знаешь, как это бывает: вроде идешь в одно место, а приходишь в другое.

– Знаю, – кивает парень, замечая, что в углу комнаты лежит кучка пепла. – Ты и правда здесь печку разжигаешь?

– Да, – вздыхает разведчик. – В огне есть что-то… – Хлыщ задумывается, – из древности, успокаивает меня. Смотришь на пламя, вроде на душе легче становится.

– А потом остается лишь пепел, – тянет Виктор.

Хлыщ смеется:

– Как любит говаривать отец Силантий: «Из праха мы вышли, в прах и обратимся». Не так ли?

– Воистину! – поспешно добавляет Виктор, думая: «К чему это он? Проверяет? Смысл? Хотя, кто его знает, что каждому из нас отец Силантий на исповедях говорит».

Хлыщ, будто читая мысли парня, говорит:

– Нам без веры теперь никак нельзя, тем и живем, что надежда теплится. Но что-то заболтались мы с тобой, а в разговорах о душе и о теле забывать не стоит. Студент, показываю в первый и последний раз. В следующий заход ты разжигать будешь, – с этими словами Хлыщ встает, берет рюкзак, проходит в угол комнаты и садится на корточки.

Виктор с интересом наблюдает, как из недр знаменитого рюкзака Хлыща, который мужик почему-то называет торбой, появляются сложенные в чехол тонкие металлические пластины размером с половину альбомного листа и консервная банка. Пара движений, и листы, повернувшись на петлях, складываются в четырехугольник, на который ставится банка.

– Печка в нашем деле самое то! – приговаривает Хлыщ. – Это тебе не костры жечь, дрова переводить, понимаешь?

Виктор кивает. Хлыщ, тем временем поставив конструкцию на уложенные рядком кирпичи, продолжает:

– У печки главное – тяга. Будет тяга, значит, и гореть все будет как надо.

Внезапно снаружи раздается тяжкий стон, здание содрогается от удара. Затем слышится яростное завывание ветра.

– Ого, как долбануло! – восклицает Виктор, стараясь не подать виду, что испугался.

– Не боись, не развалится дом, – ухмыляется Хлыщ. – Просто мы от Пахры недалеко сидим, место открытое, для ветра раздолье.

Он встает, подходит к шкафу. Открыв дверь, достает гофрированную трубу. Затем возвращается, натягивает один конец гофры на вентиляционную решетку, вделанную в стену, а другой закрепляет в боковом вырезе печурки.