Елена Горелик - Стальная роза

Они оба понимали, но никогда никому не говорили об этом. Они знали, что новый мир начался с них. Тот самый мир, который, быть может, станет лучше прежнего. Или хуже. Но уж точно не будет таким, как раньше.

Пожалуй, только ради этого и стоило жить.

Офис был обставлен предельно лаконично, как раз в японском вкусе. Благородная простота, изящество скупых линий и тёмных ровных поверхностей.

Меч-дао в обёртке из алого шёлка лежал на столе. Меч, который не имел права существовать, ибо в нём сочеталось несочетаемое. Булатный клинок; простая деревянная рукоять, обвитая шнуром; гарда, до боли напоминавшая цубу катаны; ножны с простым резным рисунком. Дата производства – никак не позднее семьсот второго года от Рождества Христова, или последних лет эпохи Ямато царствования императора Момму Тэнно, или эпохи Чанъань царствования императрицы У Цзэтянь.

Если бы он принял во внимание особые отметки в досье той женщины ещё семь лет назад и запретил её дядюшке самодеятельность, этого меча точно не существовало бы в природе. А ключ…

Ключ был бы жив .

Красивый, древний кусочек серебра на цепочке. Ровно шестьдесят четыре грамма, с несколькими сотыми. И всё. Теперь он годится только в музей, как образчик искусства эпохи заката империи Шан. Или на кольца-серьги пустить…

Он перестал чувствовать ключ сразу же после перехода. Первой мыслью было, что его сила иссякла. Но если она не иссякала на протяжении двух с половиной тысяч лет, то почему это случилось именно сейчас? Что произошло?.. Кацуо тогда и виду не подал, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Просто забрал ключ в лабораторию и подверг всем мыслимым проверкам, которые и показали, что он имеет дело с мёртвым куском серебра.

Но как?.. Что произошло?

Та женщина просто физически не могла его испортить. Обращалась бережно, постоянно носила при себе. Разве что…

Нет, этого не может быть.

Этого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда…

«Это была не Хозяйка, – Кацуо с нечеловеческой ясностью понял смысл хмурого взгляда малышки шести лет от роду, дочери той женщины и кузнеца Ли Юншаня. – Это была сама Ли Чжу… Она их свела, чтобы получить новое рождение… Сука. Всё-таки нашла способ сбежать из идеальной тюрьмы…»

Весь мирок, крутившийся вокруг ключа, рушился у него на глазах. Пока лишь виртуально. Но стоит новости о безвозвратной утрате способности свободного перемещения по ветвям вероятностей просочиться из этого кабинета, как сообщество начнут разрывать всевозможные противоречия. Это будет конец всему, во что он верил и что строил собственноручно.

Что же делать?

– Созерцаешь меч? – за спиной раздался голос господина.

– Совершенство невозможного, – глухо отозвался Кацуо, не оборачиваясь. – Наглядный пример парадокса… Да, господин, он весьма хорош.

– Ты чем-то обеспокоен?

– Ключ мёртв.

– Что?..

– Ключ мёртв, – повторил Кацуо. – Она воплотилась.

– Ты хоть понимаешь, что несёшь?.. Как это – мёртв?! Как она могла воплотиться?

– Очень просто, господин. Когда мужчина и женщина живут в браке, у них, как правило, рождаются дети.

– Но это невозможно!

– Я тоже так думал.

Кацуо словно впервые увидел своего босса. Растерянный, он уже не выглядел всемогущим господином, способным решать судьбы миллиардов людей одним телефонным звонком. Перед ним был раскрасневшийся, сухопарый старик с глубокими залысинами и бегающим взглядом. Стареющие европейцы, по мнению японца Кацуо, выглядели, мягко говоря, неприятно. А этот к тому же начал распаляться бессильным гневом, что тоже не добавляло ему харизмы.

– У нас есть установка, господин. Её можно использовать вместо ключа.

– Ты считал, во сколько обходится каждый её запуск? Наше предприятие станет абсолютно убыточным. Нужно что-то делать. Нужно найти способ вернуть ключу работоспособность… Если понадобится, загоните Ли Чжу обратно в этот кулон, но верните ключ!

– Это значит…

– Да! Возвращайся и притащи её сюда. Если понадобится, то силой. Если понадобится, возьми, чёрт подери, моих ребят из охраны и положи там весь гарнизон, но приволоки её сюда!

«Он спятил».

– Это невозможно, господин.

– Ты, кажется, произнёс слово «невозможно»? – когда босс был реально опасен, он становился вот таким, как сейчас – воплощением вежливого спокойствия, с едкой усмешечкой на тонких сухих губах.

– Да, господин.

– Объясни.

– Та ветвь закрыта, господин. Мы больше не можем в неё войти. Никак.