Алексей Доронин: Сорок дней спустя [litres]

Он поднялся. Здесь можно было помыться, но вот спать раздетым и на простынях в этом краю всепроникающей сажи было нереально.

Напарники уже собрались. Илья и парень Сашиного возраста, невысокий, кривоногий и кудрявый. Ни дать ни взять – херувимчик. Имени его Данилов не помнил, но знал, что раньше тот был сборщиком тележек. Он и сейчас занимал самое низкое положение в табели о рангах у «оптимистов». Но это не мешало ему с удовольствием охаживать рабов обрезком шланга.

– Как там погодка? – спросил Александр.

– Как на экваторе, – ответил Илья. – Марсианском, епта.

Данилов закашлялся и почти минуту не мог остановиться.

– Ботаник, ты чего перхаешь? Ты что, блин? – посыпались вопросы со всех сторон.

Жизнь в тесном помещении и слабый от лучевой болезни иммунитет приучили их панически бояться инфекций.

– Все нормально. Ноги вчера сильно замерзли на раскопках… Сейчас, только сожру леденцов от кашля.

– Я тебе щас дам пиндецов от кашля, – фыркнул Николаев. – Симулянт. Ниче, посидишь на холодке, все микробы сдохнут.

Он думал, что Саша хочет отвертеться от караульной службы.

– Значит, так, орлы. Пойдете на самый север. Там вчера крутились какие-то черти. Если оборзеют и полезут, пугните их, этого хватит.

Они вышли из спящей жилой зоны и прошли по коридору до оружейной. Кто-то очень умный (Мясник наверняка) приказал, чтобы в помещении на руках ни у кого, кроме старших, не было даже пистолета.

Вооружились. У тележника оказался позорный ИЖак, а Физрук мог похвастаться винтовкой незнакомой Саше модели, чему последний немного завидовал.

Под такое дело Данилов опять попытался выпросить хоть полкоробки патронов, но получил от Николаева обычный ответ: «Перебьешься».

– Вот на крайний случай, – протянул он Саше штуковину, похожую на большую новогоднюю петарду. – Сигнальная ракета. Направь от себя и дергай посильней, если припрет. Только попусту не шмаляй, а то руки оторвет к едрене маме.

– Взорвется?

– Нет. Главный оторвет. Мало их, а штука нужная.

С такими тупыми шутками время проходило быстрее, снималось напряжение.

«При случае можно и в морду запустить», – подумал Данилов, пряча сигналку в карман. Физрук, назначенный старшим, получил тяжелый фонарь в металлическом корпусе, прямой луч которого ослеплял на пару минут. Такие использовались на раскопках. Саша получил ПНВ – с напоминанием не доставать и не включать лишний раз.

В тамбуре они оделись и, пройдя мимо сонного и злого часового – еще одно нововведение Мясника, – оказались перед обледенелой наружной дверью.

В двухметровой снежной «шубе», окружавшей здание, был расчищен проход. На срезе снег был похож на слоеный пирог – черные и серые слои чередовались без всякого порядка.

Дышать стало тяжело. Такого холода Данилов не помнил. Правильно он сделал, что не погнушался намазать лицо вонючей мазью. Хотя по-любому скоро кожа начнет трескаться. Термобелье тоже оказалось не лишним.

Ветра не было, воздух из-за пепельной взвеси казался мутной водой.

Не видно было ни зги. Очертания «Мерлина» пропали, стоило им отойти на десять метров.

Отряд из трех человек двигался в быстром темпе – здесь уже не было мостков и веревки, и они шли след в след, как утята. В немногих обитаемых коттеджах, мимо которых они проходили, огни не горели: все спят. Данилов взглянул на подсвеченный циферблат часов. Три часа утра.

Им предстояло нести вахту с северной стороны, на чердаке самого высокого из частных домов.

– К чему такая спешка? – спросил Александр, поравнявшись с Физруком. – В такой дубак никто на улицу носа не высунет.

– В том-то и дело, что дубак, – растолковал тот. – Вот они и полезут. Подумают – не захотим жопу морозить.

– А что им тут надо? Копать, что ли, в руинах?

– Может, и копать… – пробормотал Физрук, думая о чем-то своем.

– Подкараулить бы их, сук, – послышался сзади голос Телеги. – А то моду взяли – гулять как по бульвару.

– Ты бы лучше, герой, помолчал, – оборвал его Илья. – А то утащат, и останутся от козлика рожки да ножки.

Данилов вспомнил про стаю голодных собак, от которых он прятался в поезде «Новосибирск – Новокузнецк».

– Что, собаки тут есть? – тронул он за плечо идущего впереди Физрука.

– Собаки? – Тот, похоже, удивился.

– Ну, мне еще в первый день Николаев сказал, что того, кто раньше на моей койке спал, сожрали.

Тут уж засмеялись оба его спутника.

– Э-э… Саня… Это особенные собаки, – наконец заговорил Физрук. – Они на двух ногах ходят. Там, где живет много голодных людей, не может быть собак… Тут даже летучих мышей по чердакам переловили и съели. Тот мужик ночью один вышел, типа покурить. А может, заначку достать. Ну, дали сзади по башке и уволокли. Срезали мякоть и нам подбросили «огрызок». Типа, бойтесь.