Константин Стригунов: Контрмеры

«Интересно, где я?»

Он не мог точно сказать, сколько пролежал в отключке, но внутренний голос подсказывал Меткому, что не так много для перевозки куда-нибудь очень далеко, а главное, почему его поместили в сооружение, способное к быстрому возведению и разборке? Следовательно, он все еще недалеко от Зоны ведь в сопряженных с ней территориях и участках с ограниченным допуском использовали нестационарные пункты для размещения личного состава, памятуя о способности Зоны к спонтанному расширению. Меткий почувствовал, как в голове туман постепенно исчез и возникла ясность восприятия. В эту секунду он понял, что было необычного в окружающих предметах. Все они находились вне Зоны. Сам он впервые за много лет стоял не на земле, которую поглотила аномалия, а на самом обыкновенном месте, еще не тронутом ее искаженной природой. О, как долго сталкер представлял себе этот момент, когда однажды он вновь ступит на Большую землю, из которой давно сбежал, чтобы стать частью нового мира. Ходили разные легенды о том, каково сталкеру на Большой земле после длительного срока, проведенного в Зоне, и только в этот раз Меткий испытал то самое чувство, о котором давно слышал от ходоков-ветеранов и никогда не думал, что прочувствует его на себе.

«Значит, не врали старые бродяги».

В такой момент Меткий видел себя Робинзоном Крузо, вернувшимся на родную землю после многих лет на необитаемом острове. Пусть даже у него были и, наверное, остались там, за Периметром, надежные товарищи, но сейчас сталкер понял, как был все это время одинок. Меткому не хотелось выходить из этой изоляции, внутренне боясь встретить внешний мир, от которого спрятался много лет назад, ведь в нем он чувствовал себя чужим среди своих. Внутренние метания в попытке найти самого себя оборвали шаги двух человек — определять количество людей по звукам сталкер научился очень хорошо. Шаги сопровождали голоса, часть из которых стала постепенно отчетливо доноситься.

— Нельзя к нему, он еще слаб! — произнес один из них, явно понимая бесперспективность своих требований. Шаги прекратились, видно оба остановились.

— Я не знаю, кто наделил вас такими полномочиями, но в мои обязанности входит соблюдение всех условий, направленных на скорейшее выздоровление пациента, а вы…

— Довольно, — оборвал его более низкий второй голос и с нажимом добавил: — У меня нет времени на пререкания с вами. Мне надо к нему.

По возникшему молчанию стало ясно, что на второго человека невозможно повлиять и решение о встрече принято на уровне более высоком, возможно, с согласия командующего всей базы. За прозрачной изоляционной перегородкой открылась пневмодверь и отдернулась шторка, не допускавшая попадания холодного воздуха внутрь. Вошел мужчина в полевой форме и марлевой повязкой на лице, а вместе с ним в последней попытке остановить его проследовал человек, по виду напоминавший военного врача. Последний испытал на себе всю тяжесть взгляда посетителя и, посмотрев на Меткого, он с недовольным видом вышел из палатки. Подождав, когда дверь закроется, гость повернулся к сталкеру. Меткий не без легкого подозрения всмотрелся в серые глаза мужчины, стоявшего за прозрачной перегородкой.

— А у тебя взгляд не изменился даже после стольких лет, — заметил посетитель, — все тот же недоверчивый. — Хоть лицо мужчины и скрывала маска, было слышно как он усмехнулся и чем-то его голос показался сталкеру знакомым. — Но ведь доверие надо заслужить, верно?

Теперь выражение лица Меткого изменилось, излучая удивление, словно перед ним явился призрак из прошлого. Впрочем, так оно и было и мужчина, заметив реакцию сталкера, снял с себя маску.

— Ну здравствуй, Витя, давно не виделись. Смотрю, ты меня узнал.

Перед Метким стоял генерал-майор ГРУ Николай Селезнёв.