Андрей Деткин - Ожерелье Зоны

Холодок просочился под куртку, морозил уже лопатку и плечо.

Гриф осмотрелся, кинул несколько гаек по сторонам, отступил на три шага, снял с плеча абакан, положил на землю, стал стягивать вещмешок.

– Больно как… – простонал Алексей, приседая на подламывающуюся ногу. Бедренная кость ныла и как будто распиралась изнутри.

Гриф бросил рюкзак и осторожно стал приближаться к Алексею. Лицо его было сосредоточенным, черты заострились, глаза стреляли по сторонам. Небольшое завихрение справа от парня разрасталось, но теперь, когда он приближался, «мясорубка» как будто успокаивалась. Сталкер сделал еще один осторожный шаг, его наблюдение подтвердилось. Алексей выпрямил правую ногу:

– Сейчас лучше. Ты что делаешь? Подходишь? А, Гриф? Чего молчишь?

– Да. Заткнись ты.

Гриф облизал сухие губы. Он уже и сам ощущал воздействие аномалии. Руки покрылись гусиной кожей, сердце гулко, с отдачей заколотило в груди. «Спокойствие. Только спокойствие», – вспомнилась фраза персонажа с пропеллером.

Протягивал руку сталкер медленно, плавно, не сводя взгляда с маленького смерча, вьющегося у ног парня. Гриф старался не думать, что произойдет, если вдруг аномалия встрепенется. «Мясорубка» убьет их не потому, что она голодна или защищает потомство, а лишь потому, что она «мясорубка».

Подрагивающими пальцами Гриф нащупал теплую ладонь, обхватил ее, сжал. Алексей вцепился в его руку птичьей лапкой, остро и слабо. Гриф рванул на себя и быстро попятился, волоча за собой парня, не заботясь о его вывихах и синяках. Ему и надо было, чтобы тот упал. В следующее мгновение аномалия сбросила оцепенение, смяла пространство, где мгновение назад находился Алексей, и с хлопком разорвала воздух.

Они курили в сторонке молча. Алексей время от времени поворачивал голову и смотрел на место своей предполагаемой гибели. Сигарета в руке тряслась, обсуждать случившееся он был не в состоянии. Гриф это понимал и не заговаривал. Он решил отсрочить взбучку и думал о другом, почему аномалия при его приближении меняла активность.

Еще он клял себя, что упустил Яву. «Как просмотрел, не почуял «мясорубку»? Как? Ветеран тудыть тебя растудыть». Конечно, и парню досталось, но уже с меньшей яростью: «Где вся выучка, осторожность, наблюдательность? О чем он думал, раззява?».

Гриф посмотрел на дымящийся кончик сигареты в руке. Тлеющий уголек мелко подрагивал.

Капитан Чаушев сидел за столом в своем кабинете на первом этаже институтской многоэтажки, глядел на хмурый день сквозь ржавую решетку на окне, рассеянно вертел в пальцах пачку «Мальборо» и размышлял. Начальник кафедры по роботизированным инновациям полковник Таиров навестил его сегодня собственной персоной. Стул с другой стороны стола еще хранил тепло начальствующего седалища.

На первый взгляд, полковник просил как бы не о многом – по своим каналам зафрахтовать вертолет, который бы доставил неких специалистов в квадрат «38», а после того, как они кое-что там возьмут, вернуть обратно. И всего-то. Плевое дело, на первый взгляд, если не брать в расчет координаты этого самого квадрата.

Таиров закинул смачную наживку – обещал посодействовать в переводе в Московский округ. У него «там» (глаза закатываются к потолку) связи вроде бы имеются. И Чаушев теперь ломал голову, заглатывать ее или нет. Наживка была очень вкусной. Капитан спал и видел, как свалит из этого богом забытого учреждения, воздвигнутого среди болот и лесов, у черта в заднице. Где по ночам из-за кордона доносятся жуткие завывания, будит перестук крупнокалиберных пулеметов, а от излучения непонятной природы ломит в висках. Где он не расстается с дозиметром и каждый вечер в институтской общаге, сидя на армейском табурете в неуютной казенной комнате, пропахшей жареной картошкой и гуталином, считает микрорентгены, полученные за день, и прислушивается к организму, словно хочет ощутить их шевеление внутри себя.

А в Алабино под Москвой у него жена и сын. Он даже не догадывался о своей безграничной любви к ним, пока не оказался здесь. Чаушев уже давно раскаялся и искусал локти, проклиная тот день, когда согласился ради карьерного роста на кратковременную командировку. Год перерос в два, и вот уже третий он ждет сменщика. Видно, таких редкостных идиотов, как он, еще поискать надо. И тут такой случай. «А Таиров, пожалуй, может устроить перевод. Пожалуй, может», – обсасывал Чаушев наживку, не заметив, как засунул ее в рот.