Когда дыхание Шпарина стало ровным, Маралов неожиданно прекратил храпеть. Крадучись он скользнул в кухоньку, схватил коробку спичек и бросился из дома.
Стена сухих ёлочек долго не загоралась, когда сухие стволы, обложенные хворостом, наконец, впыхнули яркими факелами, Маралов бросил спички в пламя и довольно произнес:
— Это, чтобы ты, Миша, не вздумал сунуться туда еще раз. Я тебя знаю.
Двойнику на одной из «Сонных Горок» было всё равно сколько других «дубликатов» скитается по Соединённому Губернаторству и прилегающим территориям. О них он не думал, как больше не думал о «Записках Скитальца». Рукопись была забыта и пылилась на комоде. В тот момент, когда Шпарин в Российской Федерации или ее аналоге, начал посапывать на потёртом диване, этот Шпарин, конечно, тоже считающий себе первым, эталоном, этакой матрицей, с которой слеплены и размножены, с теми или иными отклонениями остальные «братья», закончил занимался сексом с «дубликатом» по имени Карамелька, и тоже в некотором сомнении, но другого плана, поглядывал на горку белого порошка на столе. В конце концов в последний раз решив: «В последний раз», он свернул трубочкой стодолларовую купюру с индейцем на аверсе и воткнул в белый конус.
Когда Шпарин в Российской Федерации погрузился в глубокий сон, другой «дубликат» из неучтенных двойников уже стоял в разноцветных травах Марса, куда его привезла Недотрога проветриться на выходные. По зеленоватому небу плыли розовые облака. Вокруг летающей тарелки в охранении застыли хлауминимордики с короткими трубочками в смуглых руках.
Шпарин разглядывал низкорослых женщин и мужчин в набедренных повязках у подножья невысокого холма. Мужчины были в меру уродливы, женщины стройны и довольно милы.
У подножья холма низкорослые мужчины и женщины простерли руки к сверкающей «леталке», закричали, заголосили, и вдруг разом, всей толпой, пали на колени.
Здесь, у летающей тарелки, упругая тысячелетняя орионская невеста, многофункциональная боевая машина «UTELETT», красивая девчонка, немного врунья, наконец призналась земному суженому в маленьком, по ее мнению, обмане.
— Милый! — сказала она, укладывая Шпарину на грудь золоченую головку. — Франта — это я. Ты ещё не догадался?
— Давно, милая… — сказал Шпарин задумчиво. — Кто эти люди?
— Их в незапамятные времена развели Мегадроты. Если тебе здесь не нравится — можно сгонять на другой Марс. Там точно никого нет.
— Мы остаемся, дорогая, мне здесь нравится, — не колеблясь больше ни секунды, сказал Шпарин. — Сержант Ветер! Приведите ко мне парочку местных.
Еще один Шпарин в это время ехал в люксовом вагоне поезда «Губернаторск — Семихолмск». Кондиционированный воздух, шикарное одноместное купе, душевая кабинка и туалет. Состав мерно постукивал колесными парами на стыках рельсов, паровоз пускал серо-белые клубы дыма и бодро тащил поезд по землям Соединённого Губернаторства.
Небо, наконец, стало по-настоящему голубым и чудеса, кажется, кончились. Перестали являться дубликаты невест, начальства и прочих знакомых незнакомцев. Сны снились не кошмарные, простые, славные, добрые. Перед умиротворением над Соединённым Губернаторством несколько дней грохотали громы, дневные небеса шипели и разрывались яркими всполохами, но дожди не проливались. Говорящие головы на телевизионных экранах просили население не волноваться, но ни один всепогодный специалист так и толком и не разъяснил, в чем, собственно, дело.
Но они-то знали.
Путь домой был отрезан лесным пожаром. Лес у озера превратился в унылое пепелище, а гора над ним покрылась скрученными обломками металлических конструкций и оплавленными осколками гигантских зеркал. В озере теперь, кроме самолета, лежала перевернутая пожарная машина.
Шпарин и Маралов вернулись на «Сонную Горку».
Потянулись тихие и спокойные дни. Маралов пропадал у милой вдовушки из 35 дома. Шпарин трудился над «Записками Скитальца» — отвлекать было некому. Беременная невеста вышла замуж за доктора Лихоркина, Карамелька уехала в Европу к родителям. Ляхов вернулся на службу. Раздолбай Додоня перебрался в «соседскую» деревню, купил дом и женился.
Однажды Шпарин распрощался с теми, с кем счёл необходимым попрощаться и отправился в путь. Экстрасенс от путешествия в новую «даль тёмную» отказался наотрез.
— Я же сказал тебе — останемся в этом «лабиринте» навсегда! — напомнил ему давний разговор располневший Маралов. — Я знаю, почему ты уезжаешь. Хочешь прожить еще одну чужую жизнь?
Читать дальше