Владимир Горбачев - Темные пространства

Я открыл глаза. Никогда не думал, что буду ходить под куполом цирка, да еще по невидимой проволоке. Хотя каменный пол, это, конечно, не проволока, но передвигался я именно так. Так, еще немного… Внимание, где-то здесь должна быть лестница. Ага, вот ступенька. Еще, еще одна… Черт, эта балка торчит мне прямо в лицо. Ну конечно, нет тут никакой балки. Ну, наконец.

Я ступил на такую зримую, такую реальную лестничную ступеньку и обернулся. Мне показалось, что дыра позади меня как-то съежилась. У противоположного края топтался растерянный Хендерсен.

— Это галлюцинация, Берни! Иллюзия. Здесь можно ходить, как по проспекту. Пусть первые натянут веревку, так будет легче. Можно еще что-нибудь постелить на пол. Да, а что на заднем входе?

— Всех, кто приближается, словно бьет током. Какой-то разряд, люди теряют сознание. Ты куда — к генералу? Подожди, ведь там темно, свет отключен во всем здании. На, возьми!

Он размахнулся и бросил что-то через провал. Это был фонарик. Я включил его и поспешил наверх.

Уже на втором этаже у меня стало першить в горле, на третьем дыма было еще больше, дышать стало трудно, но огня я нигде не заметил. Двери всех кабинетов были открыты, в коридоре валялись листы бумаги, дискеты, еще что-то. Войдя в знакомую дверь, я был вынужден присесть на корточки: лишь возле самого пола еще можно было найти немного воздуха. В кабинете царил хаос. Справочники и папки с документами валялись грудой, беспомощно торчали ножки опрокинутого кресла, под ногами хрустело стекло.

— Генерал! — позвал я. — Господин Риман! Молчание. Дым ел глаза, я задыхался. Долго я так не выдержу. Я лег на пол и пополз вокруг стола. Вон там, за креслом — что это?

Генерал Риман лежал лицом вниз, левая рука прижата к горлу, правая вытянута вперед. Перевернув его, я увидел на груди большую рану. Неужели? Я тронул сонную артерию и почувствовал слабый толчок. Жив! Скорее наружу! Я поднял его и направился к выходу.

Только бы не потерять ориентировку и не упасть. Так, вот мы и в коридоре. Куда теперь — направо или налево? Я соображал уже с трудом. Да сюда же, сюда, идиот! На втором этаже я почувствовал, что теряю сознание, и сел. Внезапно Риман открыл глаза.

— Александр…

Я скорее угадал, чем услышал этот слабый шепот.

— Это они, Александр…

— Я знаю, молчите, вам…

— Мы нашли их. Вот…

Намертво сжатый кулак разжался, что-то плотное, негнущееся упало на пол. Я развернул. Это была фотокарточка покойной жены Римана — она всегда стояла у него на столе. Я недоуменно смотрел на нее, потом повернул. На обороте чем-то красным были крупно выведены какие-то цифры. Внезапно я понял.

— Северная широта, восточная долгота… Это где-то в Сибири?

— Да. Нашла группа Ковалека. Их всех убили, наверное. Они стерли все записи, сожгли архив, разбили компьютер. Они думали, это я Лизу… А я записал… Она еще раз помогла мне…

— Кто это был — Глечке?

— Нет. Тот, симпатичный…

— Кто?!

— Руперт. Да, вспомнил — Джон Руперт. Остальных не знаю.

Снизу послышались голоса, на стенах заплясали пятна света. Появились двое с носилками. Я помог уложить Римана и вместе с ними спустился в вестибюль. Весь провал был закрыт паласами, газетами, каким-то тряпьем — человек, попавший сюда впервые, не заметил бы ничего особенного. Полковник Готторп, один из заместителей Римана, стоя посреди вестибюля, отдавал распоряжения. Я доложил о том, в каком состоянии находится начальник Управления, и кратко, не вникая в детали, рассказал, кто и почему совершил ночное нападение. Полковник слушал раскрыв глаза — лишь немногие у нас знали о Глечке. В заключение я попросил разрешения вылететь на Гавайи, чтобы лично задержать преступника. Видно было, что полковнику хотелось под каким-либо предлогом задержать меня здесь, однако он кивнул.

Через несколько минут я уже был в воздухе. Связавшись с полицейским управлением в Гонолулу, я объяснил, что руковожу операцией по обезвреживанию опасного преступника, и попросил немедленно установить наблюдение за его домом, о результатах докладывать мне. Затем я произвел некоторые расчеты. Флайер, который я взял в ангаре Управления, относился к классу «кальмар», он был одним из самых быстроходных. На нем я могу добраться до Гавайев за 11… нет, пожалуй, все же за 12 часов. Неужели так долго? Мне хотелось увидеть его немедленно — эту якобы доброжелательную физиономию, увидеть и разрядить в него весь бластер. Как вы выразились, уважаемый профессор, — «вам нужно задержать и отдать в руки правосудия»? Нет, милый доктор, задача изменилась: я хочу уничтожить, да, именно уничтожить! Если бы он был сейчас здесь, рядом!