Артур Крижановский - Новый порядок

Незнакомец лишь мельком, без видимого интереса, взглянул на вошедшего и нехотя указал на один из стульев за длинным, покрытым зеленым сукном столом:

— Присаживайтесь, Романцев.

Сам он подошел к окну и принялся рассматривать окружающий ландшафт.

В кабинете повисло неловкое молчание, и Романцев почувствовал, как внутри у него нарастает глухое раздражение. Наконец он не выдержал и взорвался:

— Какого черта… Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

Он вопросительно посмотрел на секретаря парткома, нотот лишь неопределенно пожал плечами и отвел глаза в сторону. Романцев попытался встать, но почувствовал на своем плече тяжелую руку.

— Сидите, сидите…

Незнакомец обошел длинный стол и уселся напротив Алексея. Одного короткого взгляда холодных голубых глаз оказалось достаточно, чтобы Романцев почувствовал себя нев своей тарелке. Ему еще никогда не приходилось сталкиваться с подобным человеком, не доводилось видеть такие глаза — холодные как лед, всепроникающие и безжалостные. Он понял, что разговор с «весьма ответственным товарищем» окажется не таким уж простым, как он себе представлял.

— Карпинский Игорь Юрьевич. Я работаю в Комитете госбезопасности.

Романцев почувствовал, как его бросило в жар. Рука инстинктивно потянулась ослабить узел галстука, но он бистро пришел в себя и с вызовом посмотрел на незнакомца.

— Да, я работаю в КГБ, — повторил Карпинский, от которого не скрылось минутное замешательство собеседника. В его голосе не было угрозы, скорее скука, словно он заранее знал, что предстоящий разговор окажется пустым.

— Я вас напугал, Алексей Иннокентьевич?

— Да нет, ничего, — криво улыбнулся Романцев. — Но меня несколько удивляет интерес КГБ к моей скромной персоне.

— В некотором роде вы действительно представляете для нас интерес, — подтвердил Карпинский. — Но это не совсем то, о чем вы сейчас думаете.

— О, вы умеете читать мысли, — подал реплику Романцев.

— Нам известны ваши взгляды…

— Взгляды? Взгляды на что? На моду, на женщин или на игру московского «Спартака»?

Романцев почувствовал, что его заносит, но в этот момент вмешался Сазонов:

— Романцев, не забывайте, где находитесь! Это партком, а не студенческое общежитие!

Сазонов покрылся бурыми пятнами и собирался еще что-то добавить, но наткнулся на острый взгляд Карпинского. Романцеву понравился этот взгляд. Так смотрят на разбитые тухлые яйца. За такой взгляд многое можно простить. И еще ему пришлось по душе, что в ходе разговора Карпинский вообще перестал обращать внимание на Сазонова, словно тот был пустым местом.

— Итак, мне известны ваши взгляды, — продолжил Карпинский. — Янахожу их… не вполне зрелыми. Между вашими специальными знаниями и политическими и философскими воззрениями лежит глубокая пропасть. Но вы человек способный, и это печальное обстоятельство будет нетрудно устранить. Сейчас, впрочем, речь не об этом. Скажите, Романцев, почему вы так не любите КГБ? Вы ведь действительно нас не любите?

— А за что вас любить?

Романцев понимал, что переступил грань дозволенного, но что-то подсказывало ему, что с этим человеком лучше говорить открыто. Мало того, Романцев поймал себя на мысли, что тому этого хочется.

— Не за что, — подтвердил Карпинский. — У вас имеются все основания ненавидеть мое учреждение. Семьи ваших родителей пострадали во время репрессий, дедушки и бабушки сгинули в сталинских лагерях. Ваш отец по достижении двенадцатилетнего возраста был переведен из детского дома в спецлагерь для малолетних преступников. В сущности, все они были простыми милыми русскими интеллигентами, никто из них не представлял реальной опасности для государства и строя. Не так ли, Романцев?

— Вы хорошо информированы, — сухо ответил Алексей. — Я могу быть свободен?

— Вы можете уйти в любой момент, — подтвердил Карпинский. — Разумеется, если не хотите продолжить наш разговор.

Романцев колебался недолго. И решил остаться. Этому было лишь одно объяснение — Карпинский. Такие, как он, знают толк в людях и без особого труда умеют подчинять их своей воле. Они знают, что такое власть и как ею пользоваться. Карпинский был опасен и интересен в равной степени. Романцеву еще не приходилось в своей жизни сталкиваться с серьезными трудностями, и хотя в его голове уже давно вспыхнул красный свет, сигнализирующий об опасности, он не мог позволить этому человеку так легко одержать над ним верх.