Виталий Денисов - Золото Ригаса

Директор шахты, коренастый мужчина, средних лет, в белой рубашке и галстуке, стоя у тумбочки, наливал в стакан воду из графина. Он даже не взглянул в сторону вошедших в кабинет. Отхлебнул воды и показал рукой на стулья.

– Присаживайтесь.

Поставил стакан рядом с графином и сел в кресло. Широкое лицо его было уставшим.

– Слушаю, – сказал он и протер рукой глаза.

– У вас на шахте десять лет назад шахтер Михаил Миров работал. Он погиб в завале. Кстати, вместе с моим мужем, Иваном Жилавиным. Это, – Валентина Ивановна показала на Руслана, – сын Мирова. У него вчера умерла бабушка. Матери у мальчика нет. Была врач. Умерла после того как была в Чернобыле. Теперь, – Валентина Ивановна повернула голову в сторону Руслана, – круглый сирота. Помогите с похоронами, пожалуйста.

Директор провел ладонью по лицу.

– Видите ли, – начал он, не поднимая глаз, – шахта пять месяцев стоит. Не успеваем воду откачивать – то и знай электричество за долги отключают. Картотека в банке огромная. Сегодня вместе с профсоюзом на благотворительный обед ветеранам шахты не смогли нужной суммы наскрести. Раньше говорили, каждая копейка на счету, теперь и копейки нет. – Он развел руками.

– Так как же быть? – с болью произнесла Валентина Ивановна.

Директор пожал плечами:

– Ничем не могу помочь…

– Ну, а гроб сделаете? – с надеждой спросила Валентина Ивановна.

– Как ни странно, на шахте нет ни одной доски.

– Горе лыковое ты, а не директор! – возмутилась Валентина Ивановна. – Вот потому страна и гибнет, что вы, так называемые руководители, такие беспомощные.

Она поднялась и пошла к выходу. Возле двери обернулась и в сердцах сказала:

– Если бы меньше было таких бессердечных руководителей у власти, ничего бы подобного у нас в стране не было. О себе, небось, уже позаботились: и дача, и машина – все сделали. С утра и до вечера о себе печетесь, да о чужих женщинах помышляете. – В гневе, она с силой хлопнула дверью.

Вернувшись с Валентиной Ивановной из шахтоуправления, Руслан увидел в квартире нескольких женщин. Большинство из них он знал. Две сидели у раздвинутого стола, на котором лежала бабушка. Остальные находились в его комнате. Руслан вместе с Валентиной Ивановной подошел к столу, посмотрел на восковое лицо бабушки, узнавая и не узнавая родные черты. Горечь подкатила к горлу и слезы жалости, безысходности и отчаяния покатились из затуманенных глаз.

Валентина Ивановна взяла его за руку, вывела в его комнату, где слышался негромкий разговор.

– Ну что? – спросила у Валентины Ивановны одна из женщин, повязанная черным платком.

– Шахта не может оказать помощи, – устало произнесла Валентина Ивановна и присела на краешек Руслановой кровати. – Придется самим что-то делать. Думала обратиться в больницу, где работала Светлана, но, насколько мне известно, там тоже несколько месяцев зарплату не выплачивают. Говорят, им даже бинты не за что купить.

– А, может, в горсовет обратиться? – подсказала женщина в черном платке, и добавила, – мы же за них голосуем.

Валентина Ивановна посмотрела на стоявшего у двери Руслана.

– Придется, Русланчик, ехать в горсовет. Другого выхода нет.

В приемной заместителя председателя горсовета, кроме секретарши, изящной белокурой блондинки, никого не было. Она вскинула подсиненные веки на посетителей.

– Нам к заместителю председателя горсовета Накопляеву по вопросу похорон, – сообщила Валентина Ивановна.

– Сейчас там начальник милиции, подождите, – ответила секретарь и жестом указала на ряд стульев.

Ожидали долго. Валентина Ивановна не раз посматривала на руку, где были часы.

– Нам же сегодня хоронить! – не выдержала она. – Жара такая стоит.

Секретарь исподлобья взглянула на нее, пожала плечами. Опустила глаза к столу.

Руслану показалось, будто время вообще остановилось. Появилась неприязнь к расфуфыренной секретарше.

– Девушка, – просяще сказала Валентина Ивановна, – не я прошу, сирота, – она показала на Руслана, – бабушка у него умерла. Ни родителей, и ни никого у него не осталось. Сейчас же лето, жара, поймите. Больше суток тело не…

Секретарь взялась указательными пальцами с ухоженными перламутровыми ногтями за виски, потерла их, будто снимала напряжение от долгого умственного труда. Взглянула на опухшее от слез лицо Руслана.

– Ладно, потревожу шефа, – вздохнула она и, решившись, подняла трубку. – Владимир Федотович, – елейным голоском произнесла она, – вас ожидает женщина с мальчиком по вопросу похорон… пусть зайдут?…