Виталий Денисов - Золото Ригаса

Только теперь Руслан услышал, как в автобусе говорили люди.

– Ну, а толку с того, что мы акционеры шахты? – громко говорил впереди седой мужчина. – Крепежа нет, запчастей тоже. И уголь некому покупать. Денег ни у кого нет. Раньше село дралось за хороший уголь, а теперь там давно на солому, подсолнух и дрова перешли. Благо, кому газ в застойные времена провели. Вот и сидим, какой месяц без зарплаты, хотя угля под землей навалом!

– Мукой и сахаром обещают зарплату выдать, – вставил широколицый парень.

– Хотя бы и так, – соглашался седой. – Переходим, так сказать, на товарный обмен: я тебе топор, а ты мне – овцу, как в средние века. Только, сдается мне, не получат ни топора, ни овцы те, кто по году в неоплачиваемом отпуске. Раньше, помните, сколько нас этим автобусом ездило? А теперь, – мужчина окинул взглядом полупустой салон, – раз, два и обчелся. Да и те, что едут сейчас, послоняются по двору, как голодное воронье по кладбищу, и назад, несолоно хлебавши, вернутся. Вот и получается – реформам крах, а помощь Запада, как и ваучеры, которые выдали нам одна фикция.

Автобус, поднимая тучи угольной пыли, подрулил к шахтоуправлению. У больших стеклянных дверей четырехэтажного здания лежала перевернутая урна. Рядом валялся мусор. Ветер гонял по бетонным плитам обрывки бумаги.

Вместе с Валентиной Ивановной Руслан поднялся на второй этаж. Возле высокой белой двери с табличкой «Приемная» остановились. Валентина Ивановна одернула юбку, поправила кофту. Открыла дверь, пропуская вперед Руслана.

Комната, куда они вошли, была светлая и просторная. Возле одной из стен на стульях, выставленных в ряд, сидели двое мужчин – один в шахтерской робе, другой в костюме. Через стул от них восседала женщина броской красоты с накрашенными красным губами. Она была в светлом костюме с коричневой папкой на коленях.

У другой стены, за столом, находилась пожилая женщина. Она поверх очков взглянула на вошедших.

Валентина Ивановна остановилась у двери. Осмотрелась. Подошла к столу и наклонилась к женщине.

– Совещание закончится, и зайдете, – услышал Руслан слова женщины в очках.

– Как это «зайдете»! – возмутилась дама в светлом костюме. – Я битый час ожидаю здесь.

– Дело связано с похоронами, – пояснила женщина-секретарь.

– У меня, может, тоже важное дело, – капризно поджала губы женщина.

Сидящий через стул от нее мужчина в темном костюме и галстуке глубокомысленно произнес:

– Важнее смерти в жизни ничего нет. Она всему голова. Пусть идут, Галина Александровна.

В это время дверь приемной открылась, и вошел элегантно одетый, стройный, с очень смуглым лицом то ли от загара, то ли от природы, молодой мужчина с тонкими черными усиками. Еще с порога он улыбнулся женщине в очках.

– Мария Ивановна, могу попасть? – он показал пальцем на дверь, рядом с которой сидели мужчины и женщина.

– Совещание, Андрей Николаевич, – улыбнувшись, ответила ему Мария Ивановна.

– Что за вопрос на повестке? – деловито справился Андрей Николаевич.

– Профсоюз решает с администрацией, где изыскать средства на благотворительный обед для ветеранов-шахтеров к восьмидесятилетию шахты.

– Вот и дожились, Мария Ивановна, – свободно, как свой, заговорил мужчина. – Раньше к юбилеям ордена давали, премии большие, а теперь, – его тонкие губы вытянулись в презрении, – на благотворительный обед ветеранам шахты изволим средства выискивать. Ну, да ладно, – произнес он и пригладил рукой вьющиеся волосы, – зайду попозже, мне не к спеху. – Мужчина направился к двери.

– Андрей Николаевич, – остановила его Валентина Ивановна, – у меня к вам просьба.

– Слушаю вас, – губы мужчины тронула улыбка.

Валентина Ивановна прошла к двери, толкнула ее, и они вышли. Руслан остался стоять возле самой двери. Она оставалась приоткрытой.

– Андрей Николаевич, – слышал он голос Валентины Ивановны, – вы не можете выдать мне деньги наперед? Огород я дополю. Мне они сейчас нужны.

– Валентина Ивановна, голубушка, о чем речь, конечно, – послышался голос Андрея Николаевича. – Сколько хотите, но при условии, что вы будете моей.

– Нет, – решительно отвечала Валентина Ивановна, – мы с вами уже говорили об этом. Не будем возвращаться.

– Воля ваша, Валентина Ивановна, – обиженно произнес Андрей Николаевич. – Тогда нам и говорить-то не о чем.

Дверь открылась, вошла покрасневшая Валентина Ивановна. Маленькие красивые губы ее нервно подрагивали.

Из кабинета директора послышался шум сдвигаемых стульев. Через минуту стали выходить люди. На их лицах тенью лежала обреченность.