Юрий Корчевский - Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

– Запросто.

– А как называются?

– Вот эта, на малину похожая, только белая, – морошка. Можешь от пуза есть, в Москве такой не купишь. А вот эта, красная, – костяника. Это уже на любителя. Косточки большие, не по мне.

Любава попробовала обе ягоды. Конечно, морошка ей понравилась, и она ела, пока не обобрала весь куст.

– Барышня, ты меру знай, – предостерег ее Никита.

– Больно вкусно! В первый раз попробовала.

– В этих краях еще черника есть и голубика.

– Хочу, хочу, хочу!

– Завтра поищем, а сейчас к Ульяну, обедать пора.

– А я уже наелась.

– Ну, как знаешь.

Зато Никита поел с аппетитом – что для него пригоршня морошки? Так, червячка заморить. Он даже вздремнул немного.

После еще на один источник сходили – его Никита отметил вторым по значимости. Вода в нем имела другой вкус и, следовательно – иной состав. Только долго в нем не усидишь, вода почти горячая, как в бане. Он сам высидел не больше пяти минут, выскочил с покрасневшей кожей, а Любава и трех минут не выдержала.

– Вытащи меня, а то как рак сварюсь.

Каждый день, два раза на день Никита с Любавой, как на службу, ходили на источники. Утром в обязательную программу входил источник с сильно минерализованной водой, а после обеда опробовали другие.

Так пролетели четыре недели. За это время Любава даже внешне изменилась: кожа посветлела, очистилась, рубцы на теле стали тоньше и как-то незаметнее.

Но ранняя осень на севере уже вступала в свои права. Еще стоял август, однако утром на траву уже ложился иней. И в лодке спать по ночам стало прохладно. Судовая рать стоически терпела эти неудобства и грелась у костра. Ульян же и сам ходил купаться в источниках, когда Никита с Любавой возвращались.

– Уж коли я здесь, суставы подлечу. А то скрипят, проклятые, да на непогоду ноют, – пожаловался он.

А после целебной водички ходить стал бодрее.

Никита же не только ванны принимал, но и воду пил, и Любаву заставлял это делать.

– Фу, противная вода! – протестовала она.

Вкус вода имела специфический. В некоторых источниках отдавала йодом, в других была солено-кислая. Но, осознавая, что это для ее же пользы, Любава пила по две-три кружки за день.

Через месяц Ульян засобирался:

– Никита, пора в обратную дорогу. Думаю, занепогодит вскоре. Да ладно бы – дожди, и то ведь и снежок пойдет, морозец прихватит. Да и провизия к концу подходит.

– Сам такого же мнения. Завтра с утра и отплываем.

Пока Никита с Любавой, а глядя на них – и Ульян, принимали ванны, молодежь занималась рыбалкой. Это и развлечение, и к столу добавка. А рыбалка в этих местах была знатная. Река чистая, хариус и лосось так и прыгают, а уж на наживку хватают – только вытаскивать успевай! Рыбу жарили, варили – даже коптить ухитрялись над еловыми шишками. Сожалели, что мало взяли с собой соли. Оставив запас для еды, насолили не меньше пяти пудов.

Никита любил рыбу в любом виде – что соленую, что в ухе, но особенно жареную. А уж как мастерски делал ее Андрей! Очистив и выпотрошив, он насаживал рыбу на прутики и жарил над угольями. Получался рыбный шашлык, да какой! К осени рыбка жирок нагуливала, мясо сочное – во рту тает. К тому же рыбка свежайшая, только из реки. И рыбы Никита наелся на полгода вперед.

Утром поклонились Никита с Любавой источникам, окунувшись в последний раз, и отправились в обратный путь.

Молодежь засиделась. Хоть и парус поднят был, все равно на весла сели, работая до седьмого пота, и легкий ушкуй летел по течению. Это уже потом, когда в Северную Двину вошли, скорость упала – приходилось против течения идти. И по Сухоне тоже против течения, да еще и ветер встречный – грести приходилось.

Чтобы размяться, Никита и сам на весла садился в паре с Андреем. Одно радовало: чем ближе была Москва, тем становилось теплее.

Через три недели они добрались до Первопрестольной. Никита расплатился по уговору, добавив сверху еще и премиальные. Подхватив узлы с одеждой и шкурами, они пошли домой.

Любава, как вошла в дом, пробежала по всем комнатам:

– Никита, как хорошо дома!

Никита же узел в угол бросил, чинно разделся и в комнату прошел.

В поварне вовсю хлопотала кухарка.

Никита прислушался: из комнат не доносилось ни звука, Любава притихла.

Он заглянул в спальню: жена стояла перед зеркалом и внимательно смотрела на себя. Увидев в зеркале улыбающегося Никиту, она повернулась к нему:

– А ты знаешь, Никита, мне кажется, что я помолодела. Или я просто себя в зеркале давно не видела?