Никита Чирков - Вектор - Жизнь и смерть

– Все как обычно, ты думаешь, что сможешь все исправить, все починить и вновь продолжить оправдывать свое существование уникальной ролью рассказчика, единственный в этом мире, способный повествовать миру правду… А что если ты не сможешь починить компьютер, через который отправлял данные? Компьютер, который уничтожил в приступе гнева перед выходом из клетки, как ты окрестил ее для себя? Об этом ты пока не думаешь, рано еще, верно? Иначе будет вина, иначе придется вспомнить позорный для тебя момент слабости.

Компьютер перезагрузил систему и крикнул об этом Портеру, придав тому чуть-чуть трезвости. В комнате без света из монитора бил яркий поток, красиво рассеявший тьму в воздушном пространстве.

Портер все стоял на месте, не способный пошевелиться: ведь последние слова отца были правдой, здесь нет повода сомневаться или искать манипуляцию. В порыве неконтролируемого гнева он уничтожил весь компьютер в своем убежище, явно прервав передачу сообщений, как и любых сигналов. Он не знает, как будет это чинить, как и не знает дальнейших своих действий по этому вопросу – возможно, искать запчасти для ремонта или же передислоцироваться. Но вот будет ли на это время? Страх разочарования перед самим собой почти парализует Портера, заставляя представлять ту боль, ту жалость и гнев в свой адрес, если его цель окажется пустышкой. Он так боится оказаться ни с чем, что всерьез подумывает не изучать материалы, оставив их в тени, тем самым позволив фантазии достроить картину мира так, как это необходимо для выживания. Узнать о бессмысленности его пути будет таким же болезненным и разрушительным, как и обесценивание всех его трудов на Векторе ради великой цели рассказать людям правду. Цели, за которой стоит его желание быть первым и лучшим, доказывая это всем вокруг, а главное – себе, путем преодоления любых трудностей и преград, жертв как личных, так и чужих.

– Как часто ты думал о том, что за все время пребывания на Векторе ни разу перед тобой не появились твои так называемые друзья? Хотя они ведь для тебя были не друзьями – лишь инструментом на пути к достижению твоих самовлюбленных целей. Маргарита и Уолтер – еще помнишь их? Погибшие из-за тебя люди. Смею заключить, их жертва так же приемлема и так же необходима для общего блага, которое лишь ты видишь и лишь ты можешь привнести в этот мир. Ответь, почему ты видишь маму, видишь меня и даже мальчика, покончившего с собой в психиатрической больнице, не выдержавшего гибели любимой мамы от рук злоумышленников прямо посреди улицы, – но ни разу за все время не было Уолтера или Маргариты? Они ведь такие же жертвы твоих эгоистических решений, как и все остальные.

Момент неожиданной ясности, вырвавший его из паутины смятения, был не просто спасательным крюком, за который он яростно схватился, а послужил тем самым фундаментом, от которого он оттолкнулся и сделал шаг вперед. Его сильная сторона была в том, как легко он находит силы в момент слабости, критики, обвинений или вызова, бросить который в доказательство своей правоты он готов всегда и в любое время, лишь бы доказать значимость.

Портер молча подошел к компьютеру и ввел в поиске упоминание имени сына Джил и Крейга. Молча, чуть ли не на автомате, он просто делал то, ради чего пришел, ведь в такой момент нельзя позволить сомнениям взять вверх снова. Это был момент обратной психологии, и странно, что отец не знал, как его сын реагирует на подобное, думал Портер в этот момент. Ведь не раз, еще ребенком, он проявлял непоколебимое упрямство и, даже когда заведомо понимал свой проигрыш или неудачу, не мог просто согласиться на поражение – лучше самому упасть рожей в грязь, нежели послушаться предупреждения. Этот момент манипуляции был крайне очевиден даже воспаленному уму Портера, и это точка невозврата, ведь отец – не воспоминание, он – галлюцинация, не имеющая с воспоминаниями одной логической связующей, делающей его именно тем, кем он был в памяти Портера.

В данных хранился полный отчет об их работе над проектом «Н. И. К.». Названный в честь их десятилетнего сына проект касался ребенка напрямую, ведь был полностью основан на нем. Причем, как подметил Портер, неофициально. Джил и Крейг действовали самостоятельно, во всяком случае они не упоминают помощников или иных участников, но сомневаться в том, что у них все же были доверенные люди, а может, и покровитель, нет смысла. Вся их работа была основана на изучении инородной жизни, в частности – генетическом влиянии на человека. Первым и единственным подопытным был Никита – их сын. Он умирал. Какая-то генетическая болезнь не позволила бы ему прожить даже порог совершеннолетия, и отчаявшиеся родители, любившие сына всем сердцем, решились не тратить чрезмерное время на теорию, а начать сразу с практики. Состояние мальчика стало сильно ухудшаться, времени становилось все меньше, и это не учитывая назревавший карантин, ввод которого повлек за собой в итоге множество смертей самым немыслимым и страшным образом. «Полевые испытания», как окрестили это в узких кругах тех людей, кто смотрел на все со стороны, веря в вынужденную жертву тысяч сейчас ради спасения миллиардов потом: все же угроза планетам и орбитальным городам была тогда на слуху в узком кругу. Родители ускорились по многим причинам, главная – сыну стало внезапно хуже, и если не помочь ему сейчас, то потом шанса может и не быть, ведь покинуть Вектор с больным ребенком немыслимо для всех. Риск распространения инопланетной Жизни за пределы станции был велик, и пойти на него никто адекватный не мог, а Джил и Крейг были примерами для подражания. Да и что уж там, если они не смогут вылечить сына здесь, то уж точно шансов за пределами Вектора нет, иначе они бы знали о них. Не раз они задумывались, кого спасают: человечество или сына. Будут ли готовы продолжить работу, если их ребенок не выживет? Ответа на подобные размышления Портер в записях не нашел. Но что сразу бросилось в глаза, так это упоминание необходимости времени для адаптации созданной вакцины. Проверить в сию же минуту штамм не было возможно, ведь процесс лечения требовал времени, из-за чего они решили поместить сына в криосон. К тому же мальчику стало вдруг хуже, оказалось, что счет шел уже на дни. Они погрузили его в капсулу и заморозили, не только остановив болезнь, но и дав возможному лекарству время для адаптации, да и холод помог сбавить температуру, из-за которой мог не сработать созданный штамм. Последняя запись была четыре года назад.