Роберт Шмидт - Бездна

– Я не из Полос… – признался он. – Я из Вольных Анклавов.

– Откуда?

– Из северо-восточной части Вроцлава.

– Ну, теперь-то ты точно брешешь, мужик. Хочешь сказать, ты прошел с этими долбанутыми всю Запретную Зону? Уж не знаю, кто тебе так ухреначил в жбан, но бредишь, словно на голову упал.

– Никто мне ни во что не ухреначивал. А эта повязка на самом деле… камуфляж. Позволите? – Учитель потянулся к бинтам.

– Давай, мумия. Чувствуй себя как в родном саркофаге, – весело рявкнул стражник, снова вызвав смех товарищей.

Учитель не стал разбинтовывать голову – просто сорвал повязку, едва лишь ослабив первые узлы. Смешки смолкли, словно ножом обрезанные.

– Теперь вы знаете, почему я прячу лицо.

– Лучше бы ты это нам не показывал…

– Побольше уважения, чувак! Этот дед – живая легенда. Когда-то его здесь называли Духом! – Искра снова решила вставить свои пять копеек. – Засранцы вроде тебя в штаны накладывали от одного его имени. Убил он вос… – быстрое движение локтя остановило ее на полуслове.

Она попятилась и села на пол, держась за вновь расквашенный нос.

– Я ссоры не ищу, – крикнул Помнящий в сторону поста. – Веду сына в Башню. Он после несчастного случая глухонемой, – добавил быстро, чтобы тем и в голову не пришло допрашивать парня. – А эта идиотка пристала к нам по дороге и привела к таким проблемам, что можете ее подстрелить, если вам охота. Мне она без разницы. – Он отошел от девушки, чтобы не прикрывать ее, а потом обнял за плечи сына. – Позвольте нам пройти через вашу территорию, и я расскажу все, что знаю о неонках. Я не обманываю. Они правда лопаются и освобождают отравленные споры. На нашей стороне города уже случилась трагедия, а поскольку и вы живете у границы, то в любой момент это может стать и вашей проблемой.

Ему никто не ответил, но он заметил, что два из четырех арбалетов исчезли, а потому – решил продолжить.

– Они сперва делаются мягкими, словно их что-то изнутри жрет. Потом меняют цвет, если на них нажать. На время делаются фиолетовыми. А потом – лопаются. Их споры смертельны настолько, что человек, вдохнувший желтую пыльцу, умирает за несколько секунд. Даже если вы нас не впустите, предупредите своих, особенно тех, кто живет поблизости от Пепелища. Там неонки появились раньше всего, и там они быстрее всего и созреют.

Учитель продолжал говорить, пока не исчезли и остальные арбалеты. Секундой позже из-за стены донесся громкий хруст; плита, закрывающая проход, медленно поднялась и остановилась, лишь когда край ее ударил в потолок туннеля.

– Чего ждете, блохастики? – крикнул пузатый мужик в простой униформе, маша им рукою сверху узкой лестницы. – Вам что, приглашение выслать?

Помнящий исподлобья взглянул на девушку. Она тоже казалась растерянной. Немой вырвался из объятий отца и направился в сторону ворот Мяста.

Этот пост отличался от всех баррикад, которые Учитель видал за свою долгую жизнь. Взойдя по лестнице, Помнящий оказался в тесном коридоре, метров двадцати длиной. В ширину он был аккурат такой, чтобы поместился взрослый мужчина. В кирпичных стенах с обеих сторон виднелась сеть узких щелей и небольших отверстий, из которых защитники могли поражать вторгшегося врага. В конце же находилась еще одна плита, с приваренными по всей поверхности метровыми кусками арматуры. Кто-то поднял плиту, едва они приблизились.

Ничего странного, что Полосы и Спортивки не стали штурмовать Място. Такие укрепления рыцари нейлона и футбольных полей не имели шанса взять, даже если бы соединили силы. «Да и Черные Скорпионы здесь бы полегли», – уважительно кивнул Учитель, внимательно разглядывая ловушку.

Широкий тоннель, который шел за постом, тонул в голубоватом сиянии. Неонки горели здесь так же обильно, как и по ту сторону пограничья. И судя по лицам стражников, оказались они помягче, чем можно было предположить.

Толстяк, впустивший беглецов внутрь Мяста, остановился сразу за входом. Тут же к ним подошли три человека в одинаковых мундирах. Они отличались от толстяка, словно огонь от воды. Высокие, плечистые, тонкие в талии, они носили шлемы – настоящие, довоенные. Лица их, казалось, не слишком отличались друг от друга, а ровно подстриженные бороды только усугубляли впечатление, как и следы от язв, столь обычные среди людей, которым приходилось часто выходить на поверхность. На их фоне низкий мужчина лет пятидесяти, с толстыми щеками, выпяченными губами, свиными глазенками и высокими залысинами, над которыми торчали реденькие, коротко постриженные волосенки цвета пепла, выглядел игрушечным.