Роберт Шмидт - Бездна

Гвардеец презрительно фыркнул, повернувшись к пленнику, и в его руке блеснуло лезвие большого ножа. Человек, обслуживавший механизм, снова перебросил рычаг, и платформа с прицепленным оружием ушла вверх, подальше от Учителя.

– Попрощайся со своим уродом, Дух, – рявкнул гвардеец, готовясь ударить.

– Стоять!

По пустым лавкам на арену сходил Месси, а его сторонники встали стеной между своим шефом и остальными офицерами. Верзила перескочил через барьер, тяжело приземлившись на бетон.

– Ты что, поединку моему мешаешь? – вызверился на него гвардеец.

Похоже, он считал себя кем-то равным офицеру.

– Да, и по двум причинам, Мачете, – спокойно ответил Месси. – Во-первых, ты не вызвал Духа на поединок за власть…

– Ты чего гонишь? – гвардеец дернулся, словно ему кто-то всадил нож в спину.

– Девка тебя прервала, забыл? – произнес с издевкой верзила, становясь рядом с Помнящим.

– Убью падлу, – прошипел разъяренно Мачете.

– А во-вторых, согласно нашему закону, Дух сражался за меня. А это значит, брат, если хочешь бросить ему вызов, то его приму я.

– Да ты и правда охренел. Этот сучонок сделал Пеле в…

– Правда? – перебил его Учитель. – Это был честный поединок! Я вызвал его, он – принял вызов. Хотел наколоть меня издали, но я оказался быстрее.

– Верно, – Месси глянул в сторону одной, потом второй трибуны. Затем перевел взгляд на ложу и стоящих там поручиков. – Вы все были свидетелями этого! – крикнул он. – Поединок был честным?

Насчет этого, конечно, однозначного ответа не было, но любые сомнения в среде Полос в этой ситуации работали в пользу верзилы и пленников.

Никто из фаворитов Пеле не рискнул пойти на открытый бунт против нового главаря, видя, что против них встало бы немалое число подчиненных. Потому они по очереди кивали, подтверждая право Месси принять власть. Выглядело это так, будто никто из них не был уверен, сумел бы он с Месси справиться.

– Братья, но ведь это наш враг номер один! – упирался Мачете.

– Свали, – рявкнул верзила. – Если только не рискнешь бросить мне вызов.

Гвардеец, похоже, не слишком хотел, чтобы его приласкали сталью по шее, хотя сам ею пользовался охотно. Сразу отступил, бросая сердитые взгляды в сторону Учителя. А ведь совсем чуть-чуть – и убил бы его на глазах у всех.

– Власть за свободу, – повторил Помнящий.

– Куда вы шли? – спросил Месси, не поворачиваясь к нему.

– В Място.

– Мои люди проводят вас до границы, – кивнул новый вождь, подав знак, чтобы пленников расковали. Потом добавил: – Но на этом наш уговор и кончается. Не вздумай сюда возвращаться.

Они потеряли все, кроме жизни и того, что было на них. Все оружие и еда оказались реквизированными Полосами. Вышли – как стояли на арене. Искра пыталась вытребовать хотя бы свой рюкзак, но Помнящий ее оттянул, прежде чем она получила в морду. Лиговцы сопротивления не выносили, особенно когда возмущалась женщина. Единственное, что удалось выторговать, это возвращение «моро» и повязки на голову. Здесь Месси спорить не стал – если освобожденные должны добраться до границ Мяста, что было условием договора, то никто не должен увидеть характерную татуировку, которая украшала лицо и грудь их старого врага. Полосы из анклавов, мимо которых пришлось бы проходить, могли попытаться закончить то, что не удалось Пеле.

Двое доверенных людей нового главаря провели их до самой границы, на что ушло всего-то полчаса, поскольку в этой части города, когда-то более других индустриализованной, под землей находилось немалое число немецких каналов, и чем ближе к центру, тем больше. Зато по дороге они миновали три небольших и почти пустых анклава. Ничего странного – на поверхности размещались либо огромные учреждения, либо широкие пустоши скверов. Из первых уже нечего было тащить, а вторые представляли собой рассадники всякой мерзости.

«В этих местах выход на поверхность – простейший способ самоубийства», – подумал Учитель, одновременно прикидывая, чем живут здесь уцелевшие, мимо которых он проходил в жилых туннелях. Им жилось не лучшим образом, о чем свидетельствовали запавшие щеки, землистая кожа и истрепанная одежка.

Эскорт не отвечал ни на один вопрос, а если уж открывал рот, то лишь затем, чтобы подогнать хромающего Немого или утихомирить Искру. К счастью, это продолжалось недолго; метров за сто до границы с Мястом парни развернулись, все так же не говоря ни слова, и оставили троицу освобожденных под указателем, информирующим о близости поста здешней стражи – отряда, соответствовавшего гвардии Вольных Анклавов. Помнящий улыбнулся, поскольку для людей его поколения это название ассоциировалось с несколько другими службами. Однако он знал, что довоенных стражников и людей, к которым они теперь направлялись, объединяет лишь название.