Максим Субботин - Сердце зимы

Раш повернулся и как раз вовремя, чтобы не стать куском мяса на длинном копье. Увернувшись в последний момент, он изловчился, зашел за спину, полоснул по шее. Но свободнее после этого не стало. Момент относительного затишья миновал, шараши снова возобновили натиск.

Раш видел, как бегущего жреца Скальда в прыжке срезал людоед. Как оба покатились по земле, а затем раздался взрыв – и всепожирающее пламя выплеснулось на свободу. Он видел, как мимо верхом пронеслась Миара. Кажется, таремка наконец-то получила возможность вдосталь поквитаться за все лишения, что вытерпела где-то в горах, и теперь самозабвенно отдалась схватке. Немногие мужчины все еще оставались в седлах, но Миара носилась по полю, точно дева-воительница из древних легенд.

А потом что-то ярко вспыхнуло. Действительно ярко. Потянуло одновременно обжигающим холодом и ласкающим теплом. Краем глаза Раш увидел, как над сражением поднялись призрачные фигуры – исполины, будто сотканные из тумана. Они встали там, куда он рвался, но так и не смог попасть, – возле Хани. Самой девушки карманник не видел, но присутствие духов позволяло ему верить в то, что Белая сьера жива.

Раш по-звериному ощерился. Он не мог не радоваться, памятуя, какую дикую мощь хранят давно погребенные воины и воительницы Кельхейма. Когда северяне встретили духов-заступников громкими криками, карманник надорвал глотку вместе с ними.

Битва будто сделала новый вдох. Лязг мечей сделался громче, люди обрели новые силы. Духи-защитники бросились в бой, они рвали тела шарашей, сносили им головы призрачными клинками. Громадный воин разбрасывал людоедов молотом, словно те ничего не весили. А когда припечатывал к земле, то слышался отчетливый звук десятков ломающихся костей. От этого звука по спине Раша побежали мурашки.

Когда количество шарашей поуменьшилось, навстречу Рашу и Банруту выпрыгнул шамаи-волк. Его шерсть сочилась кровью, глаза пылали яростью, а в боках торчало несколько обломанных стрел и копий. Оборотень так стремительно налетел на них, что Раш было решил, будто тот хочет задрать своих же. Кто знает, что сталось с человеческим разумом в звериной шкуре? Карманник не сразу заметил на его спине человека. Северянин был красным от крови и едва стонал. Зверь сбросил ношу наземь, низко зарычал.

– Триединые помогите! – Иджалец тут же оказался около человека и нерешительно перевернул его на спину.

Но еще до того, как лицо умирающего явилось их взглядам, в здоровенной фигуре северянина Рашу почудилось что-то знакомое. Один из норенов Хани – он помнил его по жарким спорам о том, что девчонке, даже крови Кромаха, не место на Ледяном троне. А потом этот увалень первым принес клятвы верности и назвался ее нореном, как того требовали обычаи. Раш подумал было предупредить наивную девчонку, что от таких перевертышей лучше избавляться в первую очередь и желательно тихо, быстро и без свидетелей. Но у Хани на этот счет имелось свое мнение, и ему оставалось лишь наблюдать, как северянка учится на собственных шишках.

Раш помнил, что его звали Стармом и что у гада были на редкость паршивые зубы.

От удара толстенным копьём северянина не спас даже нагрудник, и теперь в его груди торчало импровизированное древко, все в шишках от наспех счесанных мелких веток. Норен едва дышал и делал тщетные попытки открыть глаза. Карманник видел, как дрожат пальцы врачевателя, когда тот коснулся обломанного копья. Когда Банрут потянулся за поясом, в котором (Раш это помнил) всегда хранилась пара крохотных склянок на крайний случай, – карманник остановил его, крепко ухватив за плечо. Волк зарычал, низко припал к земле и сделал шаг в их сторону. В ответ на это Раш еще крепче сжал пальцы на плече врачевателя.

– Ему не помочь, – сказал громко – так, чтоб мог слышать Эрик-волк. И хоть у Раша не было случая проверить, действительно ли шамаи, став зверем, понимает людскую речь, он повторял слова снова и снова, каждый раз все громче и громче, пока хищник не отошел.

Старм дернулся, потянулся слабой рукой вверх, будто кто-то из-за облаков протягивал ему ладонь. Рука беспомощно свалилась обратно, тело распласталось. Норен затих.

Волк облизнулся, тяжело задышал и поднял голову к небу. Раш только теперь заметил, что орла там нет. Заметил и Эрик-волк. Он беспокойно потянул носом воздух и бросился обратно в битву, где все чаще слышались победоносные вопли северян.

Раш осмотрелся. Битва отошла на восток, туда, где бушевали духи-защитники. Северяне, почуяв их покровительство, стремились встать ближе к призрачным воителям. Раш и Банрут вместе с телом норена остались далеко позади. Вокруг них лежал мертвецы и уже начавшие гнить туши шарашей. Так много мертвых тел Раш не видел еще никогда. Лица, пустые глаза, оторванные руки и ноги, вывороченные кишки. Банрут осенил себя защитным знаком, неуклюже отвернулся и вывернул содержимое своего желудка.