Сергей Мусаниф - Имперские войны

Пенелопа поперхнулась мороженым.

– Не примите это как личное оскорбление, Генрих, – сказала она. – Но я замуж не собираюсь. Ни за вас, ни за кого-либо еще.

– Империя прикажет – выйдешь, – заявил Юлий. – Как ты смотришь на мое предложение, Клозе?

– Не примите это за личное оскорбление, Пенелопа, – сказал Клозе, – но я жениться не собираюсь. Ни на вас, ни на ком-либо еще.

– Империя прикажет – женишься, – заявил Юлий.

– Надеюсь, что этого Империя мне никогда не прикажет, – сказал Клозе.

– Можешь продолжать надеяться, – сказал Юлий. – Но решать в данном случае буду я. Потому что я – это Империя и есть.

– Гад ты, – заявила Пенелопа.

– Еще какой, – подтвердил Клозе.

– Спелись, – констатировал Юлий. – Посмотри, барон, как органично ты вписался в наш круг. А ты еще оставаться не хочешь.

– Если моя служба будет состоять из сплошных обедов, то я согласен, – сказал Клозе. – Могу быть твоим пробовальщиком блюд.

– Хочет легко отделаться, – заметила Пенелопа.

– Он всегда хочет легко отделаться, – сказал Юлий.

– Спелись, – констатировал Клозе.

– Жизнь – это не одни только обеды и развлечения, – сказал Юлий.

– А жаль, – сказал Клозе. – Так тебе точно не нужен пробовальщик? Вдруг тебя захотят отравить?

– Кто?

– Враги. У тебя что, врагов нет?

– Врагов у меня полно. Но ни тарги, ни Клейтон к моей кухне и на километр не подойдут.

– Виктор, наверное, тоже так думал.

– Его не отравили.

– Но с обедом его смерть все равно была связана. Кто-то к нему подобрался.

– Но не тарги.

– И даже не Клейтон, – сказал Клозе. – Но кто-то же подобрался. Хотя подобраться было нелегко.

Может, никто и не подбирался, подумал Юлий. Может, он там с самого начала был.

После обеда Юлий с Клозе вернулись в библиотеку. Император отменил назначенную на вечер встречу с представителями независимых планет, перенеся переговоры на следующий день. Подчиненные отреагировали на это с видимым облегчением. По их мнению, Юлий и так слишком много работал.

И он до сих пор не мог заснуть. Лежать в кровати без дела он тоже не мог, поэтому всех своих подчиненных он уже загонял.

– Говоря по правде, ты похож на труп, – заметил Клозе. – И еда ситуацию явно не поправила. Я видел запись твоего прибытия на «Наполеон» после нашей разведки. Два месяца на воде, сухпайке и голых нервах. Так вот, на этой записи ты выглядел лучше, чем сейчас. Власть давит?

– Власть давит, – согласился Юлий. – Но по большей части она давит тех, у кого ее нет.

– Спишь нормально?

– Вообще не сплю. Как, по-твоему, это нормально?

– С медиками беседовал?

– Нет.

– Почему?

– Я им не доверяю.

– Паранойя. А говоришь, пробовальщик тебе не нужен. Слушай, ты пить пробовал?

– Зачем?

– Чтобы спать.

– Не помогает.

– Может, мало пьешь?

– В одиночку много пить не могу. Тебя ждал.

– Обалденно конструктивный подход. Угробишь ты себя раньше времени.

– Не учите меня жить, барон, – сказал Юлий. – Кстати, тебя не задолбало, что ты барон? Хочешь, герцогом сделаю?

– Нет, спасибо. Я к баронству как-то привык.

– Как хочешь, – вздохнул Юлий. – Хотя тебя послушать, ты вообще ничего не хочешь. Слушай, у меня к тебе вопрос.

– Валяй.

– Что ты думаешь об этой истории со смертью Виктора? Личное мнение у тебя есть?

– А тебя еще не завалили версиями со всех сторон?

– Все в недоумении. Версий много, доказать ни одну из них невозможно. Кроме того, я хотел бы узнать точку зрения человека со стороны.

– История мутная. Впрочем, когда убивают императоров, других историй не бывает. Хочешь услышать мое мнение, слушай. Может быть, это и случайность, но список наследников был выбит с хирургической точностью именно таким образом, чтобы посадить на трон тебя. Погибло сто процентов дееспособных и подходящих по возрасту кандидатов, которые предшествовали тебе, в то время как те, что следовали в списке после семьдесят шестой строчки, по большей части уцелели.

– Не обращал на это внимания, – признался Юлий.

– У тебя были и другие дела. А мне во время перелета было абсолютно нечем заняться, вот я и решил поиграть в детектива.

– Сколько в списке пострадавших? Тех, которые шли после меня?

– В пределах первой сотни – процентов десять. Дальше – еще меньше. Впрочем, это может объясняться и тем фактом, что ближайшие наследники имели больше шансов оказаться на праздновании дня рождения.

– Но не семьдесят с лишним человек. Интересная версия.