Сергей Мусаниф - Имперские войны

Юлий Первый Морган, первый представитель фамилии Морганов, сменивших на престоле Человеческой Империи династию Романовых, лежал, скрючившись на полу туалета, и время от времени блевал в позолоченный унитаз.

Примерно раз в час в императорский сортир входила Пенелопа, юная сестра императора, и спускала в унитазе воду. Попытки поднять брата и уложить его в постель она бросила еще пять часов назад. Вызвать императорского лекаря она тоже не решалась – Юлий пообещал, что, если кто-нибудь, кроме нее войдет в его апартаменты, он начнет стрелять. В подтверждение этих слов его «офицерский сороковой» лежал на полу рядом с ним. Пенелопа хорошо знала своего брата. Он всегда держал свое слово, хотя порой это обходилось ему очень дорого.

Сегодня утром, сразу же по прилете на Землю – столичную планету Человеческой Империи – в присутствии большого числа официальных лиц и высокопоставленных дворян Юлий возложил на свою голову корону. Согласно древним традициям, установленным первым императором Петром Романовым, императоры Человечества короновали себя собственноручно.

Четыреста лет назад Петр Первый самолично принял решение стать императором и убедил в этом тридцать пять миллиардов человек. После этого было бы странно, если бы он принял корону из чужих рук.

С момента окончания коронации Юлий пил. Таким образом он решал сложную проблему поиска гармонии между его внутренним состоянием (дерьмовым) и внешним видом (пока еще недостаточно дерьмовым). Юлию хотелось напиться до потери сознания и пульса и хотя бы на время отключиться от проблем Империи. Другого способа отключиться он для себя не видел.

Правда, и этот не слишком помогал.

С той самой минуты, как майор Винсент Коллоджерро, сотрудник Управления имперской безопасности (УИБ) на планете Эдем, известил Юлия о кончине императора Виктора Романова и всех его наследников, предшествовавших Юлию в очень длинном списке, в количестве семидесяти с лишним человек, Юлий не мог заснуть.

Проблемы Империи в один миг стали его личными проблемами.

А проблем у Империи всегда было предостаточно. На текущий момент выделялись две главные.

Меньшей из них был недавний мятеж адмирала Клейтона, в результате которого Империя лишилась богатейшей звездной системы Гаммы Лебедя и потеряла треть своего военно-космического флота, последовавшую за мятежным адмиралом, который имел наглость провозгласить себя Новым Императором, соблюдая славные традиции дома Романовых.

Но это еще можно было бы пережить, если бы не проблема номер два.

Самой большой и животрепещущей проблемой был огромный флот вторжения инопланетной цивилизации таргов, который достигнет границ Империи приблизительно через семь месяцев и для противостояния которому очень не помешала бы та самая треть флота, которая была потеряна.

Юлий не знал, что по этому поводу думал прежний император, Виктор Второй из династии Романовых. При их личной встрече, состоявшейся незадолго до гибели сюзерена в результате террористического акта, император был бодр и уверен в скорой победе Империи в обоих конфликтах. Юлий не разделял его показного оптимизма тогда, не мог понять его и сейчас.

Юлий был военным, а потому очень хорошо представлял себе расклад.

Клейтона можно было вышибить из системы Гаммы Лебедя, но за это пришлось бы заплатить большей частью имеющегося на данный момент флота, оголив свою и так не слишком надежную оборону от внешнего врага.

А Чужие… Их просто было слишком много.

Три с лишним тысячи кораблей. Юлий сам летал на разведку, поэтому прекрасно представлял истинные масштабы вторжения. Человечеству требовались все боевые корабли, которыми оно располагало, и даже их могло бы не хватить.

Новый император Клейтон не собирался принимать участие в отражении агрессии таргов. Он был твердо убежден, что со своим флотом сумеет отстоять захваченную систему Гаммы Лебедя, а остальное его не волновало. Юлий считал, что Клейтон спятил и не воспринимает сложившуюся ситуацию всерьез.

В общем, императору Юлию Первому досталось очень непростое наследство.

Всю жизнь граф Морган бегал от ответственности за кого-то, кроме самого себя, любимого и обожаемого, и, очевидно, добегался. Теперь на его плечи свалилась ответственность чуть ли не за все человечество.

Поделить сию тяжкую ношу ему было не с кем.