Иван Банников - Источник

Оставшиеся в лагере трое учёных поначалу пытались кидаться под колёса техники и прикрывали деревья своими телами. Они кричали что-то про то, что я уничтожаю ценнейший объект, что я убийца и преступник. Я лишь смеялся в ответ и с удовлетворением отмечал, как быстро оазис превращается в ровную строительную площадку. Когда стало ясно, что оазис не спасти, умники угомонились и обречённо покинули территорию раскопок, бросая на меня полные ненависти взгляды. Впрочем, мне не было никакого дела до их ненависти. Я испытывал по отношению к ним спокойное презрение. Если этот оазис был им так дорог, так уникален во Вселенной, то чего же тогда они не предприняли всё возможное для его сохранения? Саданули бы меня по башке лопатой, порешили бы всех рабочих, и готово – зверушки в безопасности, все довольны и счастливы. Слабаки.

Когда ковши экскаваторов содрали тонкий плодородный слой почвы (от силы в метр толщиной), то мы все замерли в изумлении. В первые мгновения мне показалось, что я ослепну от невероятного блеска обнажившихся кристаллов. Спрессованные в толстый слой, они загадочно сверкали на солнце и на короткое время подарили нам надежду, что мы нашли залежи алмазов или чего-то не менее ценного.

К нашему разочарованию, это оказалось всего лишь стекло. Чистейшее кварцевое стекло, совпадающее по составу с песком пустыни. Двухметровый сплошной слой стекольного крошева, в которое уходили корни срубленных деревьев.

Глядя из-под ладони на сверкающее бесполезное великолепие, я задавался вопросами. Кто и зачем насыпал здесь это стекло? Почему оазис устроили именно на такой странной подушке? Играло ли оно какую-то роль в передаче воды? Я ничего не понимал и приказал некоторым умникам прибыть в лагерь для исследований. Они увлечённо покопались в стекле и пришли к выводу, что оно совершенно инертно, бесполезно и находится тут с непонятной целью.

Я им не особо поверил, хотя и сам интуитивно предположил, что с научной точки зрения трудно себе представить, как насыпанное стекло может оказывать влияние на работу летающего источника. Или как его по-научному именовали яйцеголовые – квантовой пуговицы.

Мы вскрыли и этот слой. По ним обнаружились только самые обычные камни и песок. Рабочие ещё шесть дней рыли как кроты, пока не получили несколько котлованов-колодцев в тридцать метров глубиной. Дополнительное тщательное сканирование подтвердило, что в земле нет ничего примечательного, интересного или необычного – ни энергетических установок, ни компьютеров, ни вообще хоть чего-нибудь, что являлось бы причиной или средством передачи воды из неизвестной точки пространства.

Исследование зашло в тупик.

От жёсткого разочарования я злобно топтал и без того уже раздавленные сочные побеги, источающие терпкий аромат сока. Я с обречённостью понимал, что теперь у нас остался единственный вариант – выжимать сведения о воде из туземцев.

Пришлось отдать приказ умникам, чтобы они усилили работу с аборигенами и выдавили из них нужные сведения. Сам же я после массового убийства избегал встречаться с палочниками, потому что они каким-то неведомым образом узнали о смерти всех членов погибшего племени.

Я до смерти ненавидел этих тупых высокомерных уродов, которые наверняка втайне смеялись надо мной и всё выдумывали, как бы ещё позабавиться за мой счёт. Впрочем, теперь они тоже не горели желанием выходить на непосредственный контакт со мной, а предпочитали пудрить мозги яйцеголовым, которые им прямо-таки в рот заглядывали и готовы были снять любую пылинку с их костлявых плеч и лысых голов, лишь бы только те были счастливы.

Мне было наплевать на их взаимоотношения, для меня имело значение только одно – чтобы секрет квантовой передачи воды из неизвестных точек пространства был раскрыт и передан в Корпорацию, правление которой проявляло всё большее нетерпение и недовольство. Назревал скандал с наказанием, и я всё больше нервничал и злился, не в силах сдвинуть исследования хоть на миллиметр, хоть на букву.

Миновали ещё три земных месяца.

Три бессмысленных и безрезультатных месяца, заполненных утомительными однообразными буднями и тошнотворной рутиной.

Чтобы не ощущать внутри себя пугающую пустоту и не подыхать от безделья, я с головой погрузился в самые обычные дела.

Мне приходилось управлять лагерями и общаться со звереющим руководством.

Мы ковырялись в руинах неожиданно обнаруженных древних городов, покрытых песками, чтобы понять, почему исчезла цивилизация палочников. Умники, повёрнутые на истории и климате, всё время восклицали что-то про «климатический коллапс», но я сознательно отказывался погружаться в эту тему, потому что она меня ни мало не волновала.