Александр Михайловский - Петербургский рубеж. Внутренний фронт

– Гм… вы правы, – ответил я. – Россия в самое ближайшее время расторгнет этот брак. Я думаю, что в силу своей традиционной политики Британия в случае каких-либо осложнений, возникших у Франции во взаимоотношениях с соседями, вряд ли полезет на континент защищать союзницу. А вот на море и в колониях британский флот может причинить другим державам много неприятностей…

Мой собеседник впился в меня взглядом.

– Господин адмирал, вы говорите абсолютно правильные слова! На море мы пока не можем противостоять британскому флоту. Пока не можем… Одни… А вот если в союзе с теми, кто так же, как и мы, ненавидит этих зазнавшихся островитян…

Намек был более чем прозрачен. Германия устами губернатора Циндао приглашала нас на «белый танец». Только вот кто в этом вальсе будет вести? Впрочем, пока это был только намек.

– Господин губернатор, к сожалению, у меня сегодня еще очень много дел, – сказал я, поднимаясь с кресла, – поэтому, несмотря на всю приятность нашей беседы, я вынужден ее прервать и попрощаться с вами. Передайте вашему командованию, что мы со вниманием отнесемся ко всему, что было высказано в письме адмирала фон Тирпица, и постарайтесь довести до него суть нашей сегодняшней беседы. Я полагаю, что наша встреча с вами не последняя.

Капитан цур зее фон Труппель вскочил, вытянулся, одернул китель и привычным ловким движением нахлобучил на начинающую лысеть голову свою белую фуражку с кокардой Кайзермарине.

– Яволь, герр контр-адмирал! – начал он торжественно, – поверьте, это самый необычный и самый удивительный день в моей жизни! Я обещаю во всех подробностях довести до адмирала фон Тирпица всю информацию о нашей беседе и о том, что я увидел на крейсере «Москва». Я думаю, что моим докладом заинтересуется и сам император Вильгельм II. Возможно, мне придется в самое ближайшее время отправиться в Берлин для личного доклада Кайзеру. Я думаю, что наши с вами мысли найдут понимание у моего повелителя…

Паровой катер с крейсера «Ганза» давно отчалил от трапа «Москвы». Вскоре и сам крейсер, похожий на белокрылую чайку, густо задымив трубами, направился в сторону Циндао.

Я стоял на палубе «Москвы» и думал. Вот и произошел наш первый внешнеполитический контакт с представителем одной из ведущих европейских держав. Кажется, он прошел на должном уровне. Я думаю, что доклад фон Труппеля в Берлине выслушают с особым вниманием, и вскоре нам предстоит встреча с лицом, более высокопоставленным, чем губернатор Циндао. Вот только с кем?

Скорее всего, новую делегацию возглавит адмирал фон Тирпиц. А может быть… А почему бы и нет? Мне было известно из исторических книг о страсти кайзера к путешествиям, склонности его к авантюрам и о любви к морю и кораблям. Так что вполне вероятно, что вскоре к нам пожалует САМ император Германский, Вильгельм II Гогенцоллерн. Впрочем, поживем – увидим…

21.02.1904. Утро. станция Чита. поезд литера А.

Великий князь Александр Михайлович.

Говорят, что бывают в жизни человека мгновения, определяющие всю его последующую судьбу. Вчера был именно такой день. И не только для меня он стал переломным.

Мишкин, попрощавшись с гостями из будущего, сел на своего жеребца, и всю дорогу, пока мы ехали через Байкал, пребывал в мрачном раздумье. А когда наш состав отошел от станции Танхой, он долго курил в тамбуре, смоля папиросы одну за одной, а потом, закрывшись в своем купе, напился как сапожник. Весь день из-за двери купе были слышны проклятия, плач, звон стакана. Утром же Мишкин вышел из купе протрезвевший, бледный и какой-то постаревший. Позвав денщика, он велел вынести из купе пустые бутылки и не выпитое спиртное…

– Сандро, – сказал он мне, – я дал себе зарок – больше не пить вообще. И жить мне теперь надо так, чтобы не позорить ни себя, ни свою семью. Я не должен больше быть таким, каким я был ТАМ и ТОГДА! Я должен теперь жить так, как повелел всем нам наш великий прадед, император Николай I, который говорил: «Всякий из вас должен помнить, что только своей жизнью он может искупить происхождение Великого Князя».

Ольга тоже не находила себе места. Едва поезд тронулся, она, схватив подаренный нам прибор, который пришельцы называли «ноутбуком», бросилась в свое купе, включила его и стала лихорадочно просматривать картинки и тексты, чудесным образом всплывавшие на экране. Так продолжалось несколько часов. Потом Ольга, вся какая-то опустошенная, прошла в купе отца Иоанна и попросила ее исповедать.