Александр Михайловский: Петербургский рубеж. Внутренний фронт

Среди прочих предложений Тирпица было еще несколько любопытных. Во-первых, адмирал просил разрешения прислать на нашу эскадру наблюдателя из Главного Морского штаба Германской империи (читай, разведчика), который «поучился у наших российских коллег новейшим приемам ведения боевых действий». А во-вторых, Тирпиц писал о необходимости «противостоять непомерной экспансии одной из морских держав, которая пренебрегает общепринятым законам и обычаям ведения войны на море и считает себя владычицей всех морей и океанов».

«Так, ясно, – подумал я, – вот в чей огород камушек. Только, камрады, все это пока слова. Скажем так, зондаж наших намерений. Интересно, насколько немцы искренни? Хотя англичане сейчас для них противник № 1. И любой союзник в противостоянии Британии – для них подарок небес».

Я взял со стола красную шариковую ручку и демонстративно подчеркнул несколько строк в послании адмирала Тирпица. Фон Труппель зачарованно следил за моими телодвижениями. Как там говорится в киносериале про Штирлица – «информация к размышлению»?

Закончив читать письмо, я отложил его в сторонку и с улыбкой посмотрел на собеседника.

– Господин губернатор, я внимательно ознакомился с посланием уважаемого мною адмирала фон Тирпица. Считаю его своевременным, особенно в свете ближайших изменений в направлении русской политики…

При этих словах фон Труппель вздрогнул и невольно подался вперед.

– Как вы понимаете, – продолжил я, – невозможно с ходу дать ответы на те серьезные предложения, что изложены в этом письме. Ибо интересы России, патриотом которой я являюсь, требуют согласования моих действий с высшим руководством моей страны… Кроме того, наша эскадра обеспечена всем необходимым, а захват Фузана дал нам удобную базу с развитой инфраструктурой. Мы можем разве что поговорить об организации аукциона для продажи нашей доли военных трофеев и арестованной военной контрабанды. Этого добра у нас много, и кое-что можно было бы превратить в деньги. Их наличие упростило бы наши взаиморасчеты.

В глазах моего гостя промелькнула тень разочарования. Он явно надеялся на большее. Не понимает губернатор, что не продаемся мы ни за фунты, ни за марки. И того, что нам надо, у них пока просто нет, а то, что есть, нам пока не к спеху.

– Господин губернатор, вы располагаете некоторым временем? – спросил я.

Тот поначалу не понял, о чем я его спросил, а спустя несколько секунд утвердительно кивнул мне головой.

– Если вы не против, я покажу вам мой флагманский корабль. Думаю, что более близкое знакомство с его возможностями заинтересует вас. Кроме того, вы кое-что поймете, и нам будет легче беседовать с вами дальше.

Фон Труппель вскочил со стула и стал горячо благодарить меня за доверие и за возможность ознакомится с одним из кораблей эскадры-победительницы…

Я вышел с ним на палубу ракетного крейсера «Москва». В полумиле от нас лежал белоснежный флагман Восточно-Азиатской эскадры Германской империи крейсер «Ганза». Фон Труппель посмотрел на своего флагмана, потом перевел взгляд на огромные цилиндрические пусковые контейнеры ракетного комплекса «Вулкан», вздохнул и сказал:

– Господин адмирал, я весь во внимании… Откуда мы начнем осмотр?

– Прямо отсюда, герр Оскар, – осветил я, показывая себе под ноги, – можно мне вас так называть? Когда я был молодым гардемарином, у меня был друг, немец, тоже гардемарин, Иоганн Штраус. Разговаривая с вами, я как бы возвращаюсь во времена моей молодости. Кстати, и вы можете называть меня просто Виктором. Мы сейчас разговариваем с вами не как представители двух государств, а как два моряка.

Фон Труппель кивнул.

– Да-да, герр Виктор, молодость, молодость, как давно это было… А ваш друг, почему он не стал адмиралом, и где он учился, может быть, мы с ним знакомы?

Я выругался про себя: вот же черт, расслабился и совсем забыл, что моя молодость пришлась на восьмидесятые годы ХХ века… Надо как-то выкручиваться.

– Знаете, герр Оскар, он так и не доучился, у него умер отец, и мой друг вынужден был оставить учебу, чтобы заняться отцовским хозяйством. Иоганн был старшим в семье, а всего у его родителей было четверо детей. Надо было их как-то содержать. А жаль, я считаю, что из него вышел бы неплохой морской офицер.

– Да, печальная история… – Мой собеседник сочувственно покачал головой.

В этот момент мы подошли к носовой башне со спаренными 130-мм орудиями.

Фон Труппель долго разглядывал башню, потом повернулся ко мне, и спросил: