Максимилиан Жирнов - Темная дорожка

– Астер. Резвится. Сейчас выплюнет.

Подернутая рябью морская гладь разверзлась, и высоко в небо, как снаряд из зенитной пушки, вылетела обалдевшая чайка. Она несколько раз кувыркнулась в воздухе, покружилась на месте и скрылась за огромным темно-серым сооружением.

– Что это за диковинная постройка? – спросил Кларенс.

– Наследие войны: бункер для подводных лодок. Бетона туда ушло – пропасть. Внутри железные балки – прочность исключительная. Выдерживал самые сильные бомбы. Наверное, останется здесь навсегда: его проще было построить, чем разрушить.

«Надежда» оказалась неуклюжим судном с прямым носом, трубой, высоким мостиком и двумя трехногими мачтами – очевидно, это был грузопассажирский лайнер, не рассчитанный на высокую скорость. Посередине, от мостика почти до юта, тянулась широкая надстройка с проходами вдоль бортов. На баке отчетливо выступали комингсы трюмных люков.

Возле трапа управляющий пошептался со стюардом и торжественно сказал:

– Господин Хантер. Прошу вас принять в знак нашей признательности именную карточку нашей пароходной компании. VIP-обслуживание и максимальные скидки на любых морских перевозках. Это большая редкость – такие карточки выдаются лишь особым клиентам. Миллионер или важный чиновник – вот их уровень.

– Очень признателен, господин Турен. И когда вы успели?

– У нас свои тайны, господин Хантер, – любезно улыбнулся Турен на прощание и добавил, глядя на кислую физиономию собеседника: – Да не переживайте. Путешествовать на таком судне – то же самое, что лежать дома на диване. Ручаюсь, шторма вы даже не заметите. Это же не миноносец!

Кларенс поднялся по трапу, гремя подошвами по ребристым металлическим ступеням. Стюард проводил его в каюту номер пятьдесят четыре – она располагалась на средней палубе, ближе к корме судна. Маленькое, выкрашенное кремовой краской помещение. Две аккуратно застеленные койки – одна над другой. В борту иллюминатор, на переборке зеркало и умывальник. Нехитрая, можно сказать, спартанская обстановка. То, что нужно. Санузел, разумеется, общий, в коридоре. Но не ему, привыкшему ко всему пилоту-испытателю, придираться к мелким неудобствам.

Сбросив на койку рюкзак, Кларенс поднялся на палубу. Матросы убирали трап. Несколько десятков человек сгрудились у высокого белого борта. Они тянули к берегу руки, словно пытаясь прикоснуться к людям, оставшимся на причале. В воздухе слышались уже знакомые пожелания «светлого пути и темной дорожки».

Заревела корабельная сирена. Два буксира развернули ленивую тушу «Надежды» и вывели судно за мол. Кларенс внимательно следил за трубой – он ждал, когда, наконец, застучат дизеля, над морем поплывет сизый дым и электроход пойдет резать волны. Но вместо дробного гула за кормой заклокотало, и берег, до которого было уже порядком, начал понемногу таять в легкой дымке. Кларенс метнулся на полубак, перепрыгнул массивную якорную цепь и от удивления едва не упал, перегнувшись через фальшборт. Нос, вздымая белопенные буруны, вспарывал океан. И никаких признаков работы дизеля или турбины.

К борту неторопливо подошла странная пара. Кларенс решил, что сходит с ума. Маленький лысый мужчина во фраке, с моноклем и словно приклеенными холеными усами напоминал типового дельца из старинных компьютерных игр. Его спутница – высокая статная дама в шляпе и вечернем платье двигалась так, будто у нее в позвоночнике застряла линейка. Обнаженное плечо украшал рыжий мех какого-то животного.

– И как вам «Надежда»? – спросил Кларенс.

Вместо ответа дама наградила его взглядом, от которого он едва не провалился прямо в трюм. Она повернулась к спутнику и раздельно произнесла:

– Третий класс, Магвайр.

Мужчина поправил монокль и презрительно протянул:

– Третий класс, даааа.

Ошарашенный Кларенс развернулся, вбежал в надстройку и рванул ручку двери с табличкой «Ходовой мостик. Посторонним вход воспрещен». Путь ему перегородил моряк:

– Куда? Читать разучился?

– Я… того… хотел только спросить…

Дверь захлопнулась, маслянисто щелкнул замок. Кларенс прислонился к стене. На любых звездолетах он, как транспортный следователь, имел полное право совать нос в любой закоулок корабля. Но в чужой монастырь, как известно, не ходят со своим уставом. Хантер почесал в затылке разрядником и, шаркая, словно дряхлый старец, пошел в каюту.

На верхней койке, свесив в проход руку, лежал человек. Бегающие маленькие глаза, острое, чуть вытянутое лицо и смешные усики делали его чем-то неуловимо похожим на хорька. Увидев Кларенса, незнакомец убрал руку, чуть наклонил голову и весело сказал: