Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия (СИ)

— Даже не знаю… Если только дело в этом… Но вы мне правду говорите? У меня душа не на месте, что-то как-то тревожно.

— Не волнуйтесь вы так! Скоро все придет в норму.

— Знаете, Сергей Александрович, вы толком так ничего и не сказали, а на сердце уже полегчало. И тогда еще один вопрос. Вы сказали: стреляли, а люди говорят, что моряки из Кронштадта на царя пошли?

Нельзя было удержать в тайне, что произошло, так как об этом знало слишком много людей, хотя всем тем, кто участвовал в подавлении мятежа, в особенности солдатам и офицерам батальона Махрицкого, велено было держать рот на замке. Но люди есть люди, и слухи о группе матросов — анархистах, решивших заставить царя отречься от престола, стали расползаться по столице, но ничем не подтвержденные (газеты молчали) скоро потеряли свою актуальность и стали затихать. Об офицерской организации, как об основном стержне мятежа, кроме меня и Мартынова, знало только четыре следователя, которые вели дело заговорщиков. Аресты, обыски, суд, как и казнь офицеров-мятежников, прошли в полной тайне. Так же без лишнего шума, в течение двух дней, были вывезены из столицы и отправлены на поселение без права возвращения, семьи, проживающих в столице, казненных офицеров. Матросы после суда, все до одного, были отправлены в Сибирь, на бессрочную каторгу.

— Откуда мне знать такие подробности, Михаил Васильевич? Помилуйте, где император, а где я! Вы лучше скажите: как там именинница?

Михаил Васильевич хмыкнул.

— Этой егозе все нипочем! Подарки. Подруги. Это мы, взрослые, все переживаем, что да как, а дети к жизни проще относятся.

— Подарок за мной.

— Ну, раз все хорошо… Ой! Чуть не забыл! Я еще чего звонил! Вы когда к нам в гости придете?! Без отказа, Сергей Александрович, иначе не будет мне жизни в собственном доме!

— Как скажете, так и приду, Михаил Васильевич.

— Тогда я с дочками посоветуюсь и вам перезвоню. Договорились?

— Жду звонка.

Не успел я положить трубку, как телефон снова залился трелью.

— Слушают вас.

— Мне нужен господин Богуславский. Сергей Александрович, — раздался в трубке незнакомый мужской голос.

— Это я. С кем имею честь говорить?

— Слепаков Вениамин Степанович. Заведующий отделением вкладов и кредитов в Русском банке для внешней торговли. Беспокою я вас вот по какому поводу, господин Богуславский. К нам сегодня поступила крупная сумма денег, хозяином которых, назначены вы.

Откуда появились деньги, догадаться было несложно. Благодарность императора. Несколько секунд размышлял: отказаться или принять? Потом решил, что деньги у меня почти на исходе, да и как-то невежливо будет отказаться.

"Раз шубу с царского плеча не попросил, значит, деньгами брать придется, — подвел я итог и спросил:

— Какая сумма?

— Если пожелаете, мы можем прислать вам на дом клерка с выпиской, господин Богуславский, — ушел от ответа заведующий отделом. — Но лучше будет, если вы назначите день и время своего прихода к нам. К тому же так будет проще уладить нам с вами некоторые бумажные формальности. Поверьте, это не займет много времени.

— Буду у вас через два часа. Устроит?

— Замечательно! Адрес: Большая Морская улица, дом номер 18. При входе назовете свою фамилию, и вас ко мне проводят. Ждем вас, господин Богуславский.

Приведя себя в порядок, я в назначенное время вошел в помещение банка. Не успел назвать свою фамилию, как меня со сладко-приторной улыбкой, взяв аккуратно под локоток, проводили в кабинет заведующего. Заведующий оказался осанистым мужчиной, аккуратно постриженным, с холеной густой бородкой и такими же ухоженными усами. Хорошо сидящий коричневый в полоску, пошитый у дорого портного, костюм, золотая заколка с бриллиантом и тонкий запах одеколона, все это говорило о том, что этот человек придает особое значение своему внешнему облику. Не успел я переступить порог кабинета, как он, обогнув стол, торопливо пошел мне навстречу, сияя ослепительной улыбкой.

— Еще раз здравствуйте, господин Богуславский. Присаживайтесь! Курите? Нет. Хорошо. Чай? Кофе? М-м-м… К кофе, если желаете, могу предложить рюмочку…

— Благодарю вас за заботу, но я бы предпочел перейти сразу к делу.

— Как скажите!, — он нагнулся к столу и подтянул к себе черную, из тисненой кожи, папку. На ней золотыми буквами было напечатано "Для бумаг". — Вот здесь все ваши документы. Прошу!

Я перелистал бумаги.

"Ого! Четверть миллиона золотом. Расщедрился, царь. Мне этой суммы до конца жизни хватит".