Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия (СИ)

Один из них положил во внутренний карман пиджака, остальные вернулись в саквояж. Туда же положил два браунинга с четырьмя запасными обоймами. В это самое я почувствовал, что поезд начинает сбавлять ход. Станция? Выглянул в окно. Сейчас мимо меня проплывали домики местных фермеров, судя по раскинувшихся вокруг них полям и огородам. Надев пальто, сел и стал дожидаться полной остановки поезда.

Под звон станционного колокола, крики носильщиков и что-то громко объявляющий голос проводника, я вышел из купе. Ступив на перрон, с небрежным видом направился к небольшому зданию вокзала, среди суетливой и громкоголосой толпы, как вдруг неожиданно почувствовал на своей спине чей-то чужой взгляд.

"Соврал немец. Они там не одни были".

Войдя в здание вокзала, резко свернул и подошел к большому окну, выходившему на перрон. Несколько минут наблюдал, но ничего подозрительного не заметил.

"Неужели показалось?, — но уже через секунду мое мнение поменялось. — Не показалось".

Из вагона выскочил проводник. Мужчина с длинным носом и пышными усами. Его бледное лицо и выпученные от страха глаза, говорили о том, что он или работал на германскую разведку или был просто куплен, но так или иначе, увидев меня выходящим из вагона, забеспокоился, открыл купе и обнаружил трупы. Несколько секунд он стоял, дико озираясь, и вдруг увидев полицейского, со всех ног кинулся к нему. Я, в свою очередь, развернулся и не торопясь, чтобы не привлекать излишнего внимания, вышел из здания железнодорожного вокзала. Идя по улице, я пытался придумать оптимальный вариант своего возвращения в Берн. Самый простой способ — это было возвращение на вокзал и покупка билета на обратный поезд, но мои нестандартные физические данные и полное незнание языка сводило все достоинства этого плана к нулю, не говоря уже о том, что вокзал в самое ближайшее время наводнят полиция и филеры. Следовало искать другой способ.

Уже идя по центральной улице городка, мне стало понятно, что в нем мне не укрыться. Семь-восемь, ну может, десять тысяч жителей. К тому же они тут все друг друга знают, а значит, чужак здесь будет на виду.

"Надо как-то исчезнуть".

Время у меня пока было, так как от Пашутина я знал, что местные службы неторопливы и педантичны в своих следственных действиях, но он же, и предупредил, насколько цепко и внимательно они ведут поиски преступника. Меня не готовили как разведчика, к тому же у меня не было богатого опыта Пашутина, так что приходилось что-то выдумывать прямо на ходу.

"Надо убраться из города. Вот только как? Вокзал отпадает. Может у них есть какое-то транспортное сообщение с другими городами? Или просто уйти из города, а там по дороге уже искать попутную машину?".

Единственное, с чем мне пока везло, так это с погодой. Наступили сумерки. Моросил мелкий, нудный дождь и казалось, что воздух насквозь пропитался влагой. Уныло обвисли ветви деревьев, а пожухлая трава аккуратных газонов стелилась по мокрой земле. Редкие прохожие, подняв воротники теплых пальто, не глядя по сторонам, торопливо спешили по своим делам.

"В отель идти нельзя, их будут проверять сразу. Попробовать снять комнату, а рано утром уйти? Хм. Вот только как объясниться?".

Среди моих вещей в саквояже был русско-немецкий разговорник, но и с ним у меня было мало шансов снять жилье в незнакомом городе. Я уже начал склоняться к тому, чтобы найти на окраине какой-нибудь сарай или нечто подобное, как вдруг услышал громкие крики. Они резким диссонансом вписывались в вечернюю тишину провинциального городка, где, похоже, даже собаки не имеют привычки громко лаять. Мысль о том, что мне безразлично куда идти, заставила меня свернуть в сторону шума. Вывернув из-за угла, я понял, что источником громких звуков была какая-то старуха, стоявшая на пороге дома. Ее голос был хриплый и каркающий, словно одна из здешних мокрых ворон неожиданно обрела человеческую речь. Она кричала на молодую женщину, стоявшую по другую сторону маленького заборчика, окружавшего небольшой цветник перед домом, в окружении двух обшарпанных чемоданов, большой корзины и маленькой девочки, которая прижимала к себе куклу. Что произошло, понять было нетрудно. Эту женщину по какой-то причине выставили из дома, но она местная, а значит, она знает, где можно устроиться на ночлег.

"Может, мы договоримся? Я — ей, она — мне. Надо пробовать".

В этот момент старуха с грохотом захлопнула дверь. Я пару минут наблюдал за женщиной, надеясь, что она куда-то пойдет, но она продолжала стоять, глядя куда-то в пространство. Тогда я решил действовать сам. Подойдя к ней, я остановился напротив нее, но она словно не видела меня в отличие от дочери, сразу спряталась за спину матери.