Ольга Арзамаcцева - И тринадцать белых карликов

«Джейк! – яростно подумала она. – Немедленно нарисуйся и спаси меня, подлый трус. Это была твоя идея, или где?»

В ту же минуту у нее возникло совершенно невероятное щемящее чувство близости, и одновременно боль начала медленно отступать.

«Прости, мам, я надеялся, что будет не настолько плохо… – его жгучее чувство вины и смущения были так близко, что казались Эос почти ее собственными. – Просто, перед тем как ты меня забрала, мне сказали, что ты ни в коем случае не должна узнать, что я чувствую рядом с тобой, иначе ты не разрешишь мне остаться…»

– Мне жаль, малыш, но думаю, тебе не соврали, – прошептала писательница, надеясь, что звук собственного голоса поможет ей вернуться к реальности. – Тогда я бы наверняка струхнула. К счастью для нас обоих, теперь я гораздо лучше понимаю тебя и природу твоих чувств. Только голова от них сильно кружится, ощущаю себя слегка пьяной…

«Извини, ма… дай мне немного времени, и я успокоюсь… Просто я так безумно соскучился!»

– Я тоже, дружок, – вздохнула Эос. – Потребовалось много усилий, чтобы не начать сходить с ума от беспокойства. То, что я могу поговорить с тобой, уже большая поддержка…

«На самом деле ты даже можешь погладить меня, если захочешь…»

– А ты захочешь? – хмыкнула наставница: ее всегда несколько беспокоило то, что Джейк постоянно старался следить чуть ли не за каждым ее движением, руководствуясь в своих поступках исключительно этими наблюдениями. Такой подход, конечно, льстит, но вряд ли способствует формированию самостоятельности…

«Прекрати, мам, – несколько надулся тот. – Я же не слепой… я давно заметил, что ты стараешься не дотрагиваться до меня слишком часто…»

– Разумеется, я старалась, – Эос даже удивилась, ведь ее поведение казалось таким самим собой разумеющимся. – Ты же мальчик, во всяком случае, выглядел ты как мальчик, а с мальчиками не принято особенно нежничать – это унижает их мужское достоинство…

«Почему?»

– Так предписывает их социальная роль… впрочем, нас с тобой это уже не касается…

«Тогда ты погладишь меня, если я попрошу?»

– Не представляю, как это можно сделать, но если ты объяснишь…

«Часть меня – ты увидишь, если откроешь глаза…»

– Сначала я должна посоветоваться, – с усилием вымолвила наставница, чем дольше она говорила, тем хуже это у нее получалось. – Док, вы здесь?

– А куда я денусь, стажер, – услышала она негромкий голос где-то совсем поблизости, но даже такой тихий звук отозвался в голове ноющей болью.

Эос приоткрыла глаза. Крышка капсулы была поднята, врач стоял, облокотившись о ее край, а вокруг толклась еще куча народа.

– Как мои дела? – несколько смутилась Эос, прежде чем сообразила, что ее уже успели чем-то накрыть.

– Пока не знаю, – откликнулся док. – Как ты себя чувствуешь?

– Как с похмелья, – буркнула она. – Голова раскалывается, тошнота, интоксикация…

– Интоксикация? – приподнял бровь врач.

– Ну да: знаете, это мерзостное ощущение во всем теле, словно твою кровь смешали с какой-то гадостью…

– Две сложные гибернации за день, плюс ментальные перегрузки – это нормальная реакция, – ободряюще улыбнулся док.

– Какие тонкости, – хмыкнул Второй, стоявший тут же. – Похоже, что рука не слишком беспокоит…

– Больше не беспокоит… – писательнице пришлось сделать долгую паузу, чтобы собраться с силами. – Мне можно двигаться?

– А у тебя получится? – усомнился врач.

– Сейчас выясню, – она тяжело вздохнула и попыталось поднять злосчастную руку.

Конечность не сильно сопротивлялась. При осмотре в запястье обнаружилась идеально круглая дыра заметных размеров, затянутая по периметру чем-то вроде обруча из непрозрачного стекла цвета морской волны.

– В мое время браслеты одевали на руку, а не в нее, – попыталась пошутить писательница и, прищурив один глаз, посмотрела в отверстие – то не только казалось пустым, но, судя по всему, таким и было. – Шеф, я тебя вижу… – констатировала она.

– Значит со зрением у тебя все в порядке, – хмыкнул тот. – Но мне бы хотелось знать наверняка, что мой единственный пилот выживет…

– Ах, шеф, – вздохнула Эос, проводя по ободку кончиком пальца. – В этом сумасшедшем Мире ни в чем нельзя быть уверенным полностью…

Стеклянная поверхность, еще секунду назад казавшаяся совершенно безжизненной, вздрогнула, и из нее выступила гелеобразная субстанция. Одновременно волнение Джейка заметно усилилось, а его чувства и так сильно били по нервам. Так что на мгновение в глазах у нее потемнело. Когда же взгляд прояснился вновь, отверстие в запястье больше не было пустым – там, мерцая, вращалась полупрозрачная алая сфера, которую Эос не могла не узнать.