Ольга Арзамаcцева - И тринадцать белых карликов

Писательница и сама была словно в дурмане. Чувства и мысли старпома диковинным образом переплетались с ее собственными, вызывая боль и эйфорию одновременно.

– Только давайте постараемся не разложиться окончательно, – тихо попросила она. – А то мы поставим капитана в неловкое положение, а мы вроде оба ему обязаны…

– Это верно, – согласился старпом. – И, кажется, я как раз рассказывал, как это вышло в моем случае… – он чуть подтянулся, чтобы заглянуть Аде в глаза. – Хочешь послушать окончание истории?

– А можно? – неловко улыбнулась Ада.

Взгляд Второго затуманился, и он снова потянулся к ее губам.

– Сейчас я бы хотел умереть ради тебя… – горячо выдохнул он в них.

– А вот этого не нужно, – писательница осторожно вставила свою ладонь между их ртами. – Вы нужны мне живым, здоровым и очень желательно – счастливым.

Лукаво прищурившись, Второй дважды поцеловал ее ладонь, причем оба раза несколько эротичнее, чем следовало.

– Когда ты собираешься перейти на ты? – с улыбкой спросил он.

– Это прозвучит глупо… – еще больше смутилась Ада. – Но видите ли, мы все еще на работе, сэр…

– Хочешь, чтобы я навестил тебя вечером визит, и мы выпили на брудершафт? – поинтересовался Второй с прежним лукавством.

– Вообще-то я не против, – мягко улыбнулась Ада. – Но я вынуждена поставить условие…

Старпом мгновенно напрягся.

– Попробуй, – натянуто ответил он.

– Видите ли, я чувствую, что должна быть в трауре какое-то время. И если пойду против этого чувства, то точно не смогу взглянуть в глаза своему отражению… – она невесело улыбнулась. – Поэтому я вынуждена просить вас не заходить слишком далеко…

– Это лучше, чем я думал, но одновременно гораздо больнее… – пробормотал старпом, тяжело опускаясь писательнице на плечо. – Я собирался идти против правил, но теперь мне совершенно расхотелось торговаться…

– Простите меня, – ее печаль была велика, но и она отступала под наплывом куда большего отчаяния. – Я понимаю, что у члена «черного состава» нет права на траур. Но если вы пойдете на эту небольшую уступку, хотя бы до конца месяца, то я до конца жизни буду у вас в долгу…

– «До конца жизни»… – протянул Второй, словно пробуя слова на вкус. – Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой…

– Не так уж и хорошо… – повела плечами Ада. – Я согласилась попытать счастье с Джейком, но я хорошо его знаю и не могу не понимать, что умру, если удача отвернется от меня. Поэтому я скорее всего вообще не смогу отплатить за терпимость…

Старпом сдвинул брови и на мгновение стал очень похож на Нулевого.

– Я должен обсудить все это с капитаном, – хмуро сказал он.

– Да, вы должны, – серьезно согласилась Ада, ободряюще пожав плечо собеседника.

В ответ ее окатило новой волной его смешанных чувств. Однако на этот раз они все же были скорее положительными.

– Как ты думаешь, стажер, – прошептал Второй, в то время как его взгляд снова слегка помутнел. – Чисто теоретически… могла бы такая женщина, как ты, полюбить такого парня, как я…

– Не так сразу… – вздохнула писательница. – К тому же с большой степенью вероятности это было бы чисто платоническое чувство. Но с течением времени оно бы непременно возникло.

– Разве можно говорить подобное мусору, вроде меня? – с печальной ухмылкой пожурил ее старпом.

– Да бросьте вы уже это самобичевание, сэр, – устало фыркнула Ада. – «Мусор», «грязь»… Этими словами зачастую обозначают весьма ценные и полезные вещи. Осколки древней цивилизации какой-нибудь простофиля непременно назовет «мусором», хотя в действительности они стоят больше, чем он сможет заработать за всю свою жизнь, и несут в себе больше знаний, чем способна вместить его девственно пустая голова. Ценнейшее удобрение большинство городских обывателей наверняка назовут «грязью», хотя сами умерли бы от голода, если бы его не применяли в сельском хозяйстве… – она вздохнула. – Таким образом, эти слова зачастую используются недальновидными людьми без воображения и интеллекта, чтобы оправдать свое нежелание выходить за рамки будничных ритуалов, управляющими жизнью без их участия.

Второй оперся локтям о подлокотник и насторожено вглядывался в ее лицо.

– Ну… справедливости ради нужно признать, что иногда этими словами обозначают вещи, оказавшиеся не в то время не в том месте, – с извиняющийся улыбкой добавила Ада, полагая, что киборги не из тех, кто одобряет длинные риторические сентенции, но будучи не в силах остановиться, не закончив мысли. – Но разве не будет нежелание искать их истинное предназначение признаком лености?