Ольга Арзамаcцева - И тринадцать белых карликов

– В таком случае вы очень впечатлительны, сэр… – пробормотала она, слегка отодвигая лицо, желая намекнуть таким образом, что лучше бы больше ее не целовать.

Второй тихо и очень грустно рассмеялся. Кажется, злости в нем больше не осталось.

– Тебе незачем щадить мои чувства, детка, – сказал он. – Можешь прямо сказать, что я шлюха…

– Зачем же сразу так грубо… – смутилась писательница.

– Потому что это правда. Я – профессиональная куртизанка…

– Но ты ведь парень, разве нет?

– Да, черт возьми! – выдохнул старпом, резким движением привлек ее к себе и принялся яростно осыпать ласками.

– Стажер, мэм… – прозвучал в воздухе голос Двенадцатого. – Позвольте мне обратиться к капитану за помощью…

– Спасибо за заботу, – тяжело вздохнула писательница. – Но не сейчас. Как только мне понадобиться помощь, я лично тебя попрошу…

Второй замер.

– Чего ты добиваешься? – устало спросил он, ткнувшись лбом Аде в грудь.

– Вы мой прямой начальник, сэр. Следовательно, я должна вникнуть в ваше положение, иначе мы просто не сможем вместе работать… – писательница осторожно положила ладонь на его плечо. – И будет лучше, если вы сами введете меня в курс дела – моя женская интуиция говорит, что это сильно облегчит наши отношения в будущем…

– Мое положение… – с легкой досадой пробурчал старпом, устраиваясь поудобнее. – В данный момент я занимаю положение на коленях одной окаменевшей от ужаса дамы, которая тем не менее пытается разговаривать со мной на равных… чувствуй я себя чуть лучше, я бы счел это одним из самых забавных своих приключений…

– Это не ужас, сэр…

– Нет?

– Нет. Это попытка сохранять лояльность и нейтралитет в переговорах, где ни одна из сторон не должна пострадать…

– Тебе нужно было стать политиком…

– Нет уж, спасибо. Острых ощущений от наших переговоров мне хватит еще лет на двести, а если я опять законсервируюсь где-нибудь в тихом темном месте, то, может, и на две тысячи…

– Ладно, слушай… – вздохнул Второй. – Еще в эмбриональном состоянии у меня был низкий порог чувствительности и предрасположенность к эмоциональному дисбалансу. Меня должны были уничтожить как брак. Но какой-то умник решил, что с такими показателями я могу стать весьма популярен в качестве профессиональной куртизанки, и оказался прав… Я не просто был популярен – я стал элитой. Меня хотели самые высокопоставленные люди Федерации, а это дает некоторые преимущества – образование, например. Я получил отменное образование: литература, музыка, театр и множество других вещей, которые я теперь ненавижу… – он зажмурился. – Ты бы тоже ненавидела, если бы тебя заставляли декламировать, в то время как кровь закипает под воздействием наркотиков…

Ада больше не могла слушать безучастно: она осторожно приобняла Второго и нежно погладила тонкое дрожащее плечо. Кажется, тот этого даже не заметил.

– Но это ерунда, – продолжал старпом. – Базовая подготовка куда неприятнее. И ее проходят все киборги, предназначенные для этой профессии. Как результат, метаболизм буквально сходит с ума. Я возбуждаюсь от одного прикосновения, я буквально на стенку лезу даже от запаха какого-нибудь слабого афродизиака, который обычные люди ложками в суп сыплют в качестве приправы…

Писательница осторожно коснулась губами его лба. Боль и отвращение к самому себе, излучаемые этим существом, были почти нестерпимы. И она попыталась перенаправить его мысли в более позитивное русло.

– Я рада, что вы смогли из этого выпутаться. Могу я узнать, как вам это удалось?

– По большей части это заслуга капитана, – вздохнул Второй. – Мы встречались пару раз во время… вечеринок, где таких, как мы, подают в качестве угощения…

Ада с ужасом заметила, как его тело будто против его воли изгибается, реагируя на каждое движение ее руки. Она замерла. Второй задохнулся на полуслове и тяжело застонал.

– Пожалуйста… – с трудом выдавил он. – Продолжай – это так… успокаивает.

– Вам точно не становится хуже? – почему-то шепотом спросила она.

– Точно нет, – откликнулся тот и, потянувшись, коснулся носом ее подбородка. – Я чувствую, что в твоих действиях нет похоти. И никто раньше не пытался доставить мне удовольствия только ради того, чтобы поддержать… это безумно приятно. Возможно, позже я пожалею, что позволил себе расслабиться, но сейчас у меня больше нет сил бороться… – И он закрыл глаза, постанывая от каждого ее движения.