Марик Лернер - Цель неизвестна

– Второй – все идет как прежде, договоренности остаются в силе. Вы в конце года высылаете мой процент, прикладывая необходимые для проверки записи в столицу. Я в любой момент приеду с ревизией или пришлю своего человека.

Фома отчетливо кивнул, наверное, сам не замечая. Он на моих банках и бутылках да пробирках немалые деньги сумел поднять. И прекрасно знает, что без меня заказ для армии уплывет к другому. А именно на нем он делает капитал со страшной скоростью. Казна не скупится, пока Бирон поощряет сделку. Не особо красиво выходит, но я беру сверх себестоимости всего четверть, и приходится делиться с несколькими заинтересованными лицами.

Он уж точняк не внакладе. Это мне пришлось организовывать закатку и поставку. Точнее, несравненной по хозяйственной хватке Акулине Ивановне. Я ей отрезал аккуратный процентик в качестве компаньона, и она по-настоящему довольна. Нельзя быть жадным в отношениях с работающими на тебя. Иначе кинут в момент.

– И есть третий вариант, – делая многозначительную паузу, провозглашаю. – Кто хочет выкупить мою долю и работать сам на себя – не держу.

Тут уж насторожились все.

– Будете самостоятельно устанавливать правила, цены и вообще творить что угодно. При одном условии. Берете сумму за последний год, что мне причитается, увеличиваете в пять раз – и деньги ко мне в кабинет. Я у вас на глазах прежний договор рву или сжигаю. Как пожелаете.

Денежные дела на слово честное купеческое ведут частенько. Да вот я не честн о й торговый гость. Сама сделка четко оформлена на бумаге, под залог имущества и при свидетелях подписи. Кому сколько и за что причитается. Мне чужого не надо, но и своего отдавать не собираюсь. Знаю я этих гавриков. Пока раскрутка идет, они спонсора облизывают. А потом делают удивленный вид и разводят руками. Мы и без тебя справимся. Вот отдадите треть заводика – и справляйтесь.

– Почему в пять? – озабоченно потребовал Фома.

Он из компании самый дотошный. От слова «тошнить». Каждую фразу обсосет и при малейшей не там поставленной запятой потребует объяснений и исправлений.

Не думаю, что с них реально больше снять. Контролировать издалека сложно и неудобно. Заводов они не перетащат. Лехтонен переедет. Он хорошо учуял, где бутерброд маслом намазан. Если кому во дворце его изделия впарю, заказчиков появится много. А Акулину Ивановну пора пускать на вольные хлеба. Она всерьез заматерела, если так можно сказать о женщине, и без присмотра не пропадет.

– Я мог бы сказать и в десять, затем поторговались бы до семи. Хочешь?

– Не-а, – отрицательно помотал Фома кудлатой головой.

– Я так сказал, и думаю, цена справедливая. Не хочешь – как хочешь. Короче, сроку вам до завтра. Как решите, так и будет. Все. Андрюха, зайди, поручение имеется.

– А нет таких денег? – касаясь моего плеча, тихонько спрашивает Павел.

– Потом зайдешь, договоримся.

Он довольно улыбнулся. Ну да, давно мне на темечко капает с горячей мечтой снизить стоимость вакцинации и расшириться всерьез. Сам же подал идею об увеличении оборотов. Иногда проще взять с десяти по рублю, чем с одного десять. Забот добавится, но теперь, когда благодаря его опытам появилась возможность хранить вакцину, уже не требуется очередной теленок и можно поставить прием на поток. Пусть пробует. Мне не жалко. Свободному кораблю свободное плаванье. Тем более что самые сливки я снял. Теперь работы станет много, навара кот наплакал.

– Неправильно это, – приземляясь на табуретку, надул губы Андрей.

– Чего?

– Да мало вы с них взять хотите, Михаил Васильевич.

Какое мало! Год проработал с большинством. Самый смак сейчас пошел. А прошу за пять вперед. Я все прежде обдумал. Даже реально под торговлю люфт оставил.

– Между прочим, с «них» – это и с твоей матери с сестрами.

– Так я же за вас душой болею, – ничуть не смущаясь, возражает.

– И очень хорошо, – говорю довольно. – Выходит, правильный выбор сделал. Станешь беречь мои интересы.

– В смысле – следить за ними?

– В смысле – поехать к самому морю.

– Все шутите!

– Сейчас я полностью серьезен. Завтра в Колмогоры идет обоз, возвращаясь. Рыбу сгрузили, гостинцев приобрели, пора назад. Я с ними насчет тебя договорился. Вот здесь, – я выложил на стол тяжелый пояс, с зашитыми внутри собственноручно золотыми монетами, и два мешочка, большой и малый, – триста рублей. Навестишь моего родителя, отдашь ему двести, – толкнул пояс к нему. – На дорогу тебе, как и на расходы всякие, пятьдесят рубликов серебром. Не жмись, если расходы непредвиденные. Я верну, случись по делу.