Александр Хакимов - Джава

Посижу еще полчасика, лениво подумал Джава, и домой.

Тут какой-то неясный шум, внезапно возникший позади него, заставил его обернуться.

По пляжу шагали, загребая ногами песок, пятеро подростков, трое парнишек и две девчонки. Имевшаяся на них одежда представляла собой жуткое рванье, а кожа была сплошь покрыта так называемой «живой» татуировкой. Один из парнишек держал на плече дешевый портативный магнитофон в форме головы инопланетянина, с тремя попеременно мигающими глазами, парой усов-антенн и динамиками на месте ушей. Из динамиков доносилась музыка, напоминающая уханье и забивание свай в каменистое дно.

Они неторопливо, но целеустремленно шли к камню, на котором сидел Джава, и пристально смотрели на него. «Сорняки», – подумал Джава, и у него сжалось сердце от недоброго предчувствия. Этим словечком называли неприкаянных подростков с городских окраин, ведущих полукриминальный образ жизни; «сорняки» нигде не работали, не учились, предпочитая шляться по пляжам, танцевать, драться, одурманивать себя дешевыми синтетическими наркотиками; они занимались мелким воровством, а то и откровенно грабили одиноких зазевавшихся чужаков.

Один из парней пнул валяющуюся на песке куклу. Кукла взлетела в воздух и шлепнулась рядом с Джавой. Это был своего рода вызов. Но Джава продолжал сидеть как ни в чем не бывало. Он вновь смотрел на Город.

Они подошли и встали сбоку от камня полукругом. Джава неторопливо повернул голову. Юноши были неимоверно патлаты и, по последней моде, совершенно нечесаны; у девчонок же, напротив, головенки были выбриты до блеска.

Джава медленно обвел взглядом этих пятерых, выбрав самого старшего из них, посмотрел тому прямо в лицо, стараясь не выдавать своего волнения. То, что он втрое старше них, не давало абсолютно никаких преимуществ ни в моральном, ни в физическом плане. Стоило только показать, что боишься их – и пиши пропало.

Глаза самого старшего из юношей смотрели холодно и оценивающе. Узкая драная жилетка позволяла видеть кожу груди и рук, изрисованную несколькими свившимися в кольца зеленоватыми змеями, ритмично разевающими пасти. Музыка стала слышна более явственно. Это была модная у подростков танцевальная мелодия в стиле «психо-робо».

Первым молчание нарушил вожак.

– Дай закурить, – сказал он.

– Я не курю, – сухо ответил Джава.

Вожак зло улыбнулся.

– Да я не спрашиваю тебя, куришь ты или не куришь, – произнес он. – Я говорю – дай закурить.

Бритоголовые девицы захихикали.

– Нету, – коротко сказал Джава, продолжая смотреть на вожака.

В разговор вступил другой паренек – тот, что пинал ногой куклу. На щеках его пробивалась мягкая поросль, тату на его руках состояла из каких-то ползущих цепочками то ли муравьев, то ли жуков. В мочке правого уха у него болталась медная серьга, взгляд был пустой.

– Шамар есть? – лениво поинтересовался он. – А то нам на медок не хватает…

Про деньги спрашивает, понял Джава. Девицы вновь захихикали, разглядывая Джаву, как какую-то диковинную зверюшку. У одной из них, смахивающей на мальчишку-подростка, носовая перегородка была пробита небольшой заостренной костью. В кожу второй девчонки, пониже ростом и попышней формами, были вживлены мелкие бусины, составляющие спиралевидный узор. Видимо, в подростковую моду входила атрибутика примитивных племен. Тату представительниц прекрасного пола изображала хищные растения, медленно хлопающие своими зубчатыми «капканами».

Джава где-то слышал, что «медом» на подростковом жаргоне называется недорогой синтетический наркотик, который вдыхают.

– Слушайте, – миролюбиво заговорил он. – Я не ношу с собой денег. У меня только кредитная карточка, вам она зачем? Давайте разойдемся по-хорошему. Не будем портить друг другу прекрасный вечер.

– Заткнись, крыса, – вдруг сказал третий паренек-«сорняк», ловко подбросив в воздух магнитофон (его дружок с серьгой так же ловко поймал аппарат на лету; движения были отработаны до автоматизма). Грубиян был коренаст и очень мускулист, у него на плечах скалились и подмигивали синие черепа в пиратских треуголках, на голой груди расправил крылья мрачный фиолетовый орел.

– Что с ним чирикать, – продолжал коренастый, с ненавистью глядя на Джаву. – Почистить его, свинью…

Джава подобрался. «Сорняк» с орлом на груди шагнул вперед и властно протянул руку, намереваясь запустить пальцы в нагрудный карман чужой рубашки. Джава резким движением отбросил его руку и быстро соскочил с камня, уронив янтарные четки.